На летнюю практику в… тюрьму

Если для большинства лето – это беззаботная пора отпусков и каникул, то студентам приходится искать поле деятельности для практической работы, чтобы применить полученные в вузе теоретические знания. Наиболее предприимчивые стараются выбрать «тепленькое» местечко, на котором можно было бы совмещать и неизбежную практику, и отдых (все же каникулы). Другие, напротив, выбирают что посложнее, чтобы пройти практику не «для галочки», а как можно больше получить от выпавшей им возможности потрудиться по выбранной специальности. При этом уверяют, что именно добросовестно пройденная практика как раз и помогает оценить собственные силы, интерес к делу, то есть понять, нужно ли становиться тем или иным специалистом, или, пока не поздно, изменить выбор в пользу другого факультета (особенно реально это сделать на первом-втором курсе).

Студент Нарвского колледжа Тартуского университета Иван Тульженко сидению в удобном кабинете с кондиционером предпочел должность специалиста по работе с молодежью, и не в лагере отдыха, расположенном на берегу живописного озера, а в Вируской тюрьме, что находится на окраине Йыхви. Причем, это место для прохождения практики он нашел самостоятельно, правда, с разрешения руководителя практики своего учебного заведения, сам вел переговоры с администрацией тюрьмы. Благодаря самостоятельности и настойчивости студента, ему руководством тюрьмы было отдано предпочтение, а по окончании практики юноша получил не только хорошую оценку своего труда, но и предложение продолжать занятия со своими подопечными.

«Чтобы стать хорошим специалистом, не надо искать легких путей»

Когда от самого Ивана я узнала о непривычном месте для студенческой практики, то, как его друзья и однокурсники, была немало удивлена. Зачем ему – перспективному молодому человеку, хорошо владеющему языками (в том числе государственным), активно участвующему не только в вузовской жизни, но и со школьной скамьи в молодежной деятельности города Силламяэ – лишняя головная боль? Зачем надо было искать место для практики самостоятельно, когда, как и у любого учебного заведения, у Нарвского колледжа есть круг партнеров (учреждения, организации, предприятия), которые берут студентов на свое попечение, обучая их навыкам той или иной профессии? В конце концов, зачем нужно было усложнять себе задачу – выбирая именно такое, мягко говоря, специфическое место для прохождения обычной студенческой практики?

«Зачем? – переспросил юноша. – Просто я уверен: чтобы стать хорошим специалистом, не надо искать легких путей. Этим летом мне хотелось заниматься новой для меня работой, которая помогла бы в дальнейшей учебе, в написании диплома, ведь он на носу (сейчас Иван – студент последнего курса Нарвского колледжа ТУ отделения «Молодежная работа». – прим. авт.). То есть мне нужно было заниматься «живой» деятельностью, результаты которой я бы мог сразу увидеть, работать с людьми (причем в нестандартных условиях), а не бумажки перебирать, сидя в мягком кресле».

В Нарвском колледже студентам предлагается несколько видов практик. Один из них называется «Практика специальной молодежной работы», подразумевающий работу с детьми и молодыми людьми, имеющими особые потребности. Как правило, это отклонения в здоровье, но к этому же относится и неуспеваемость в учебе, а также неудовлетворительное поведение и несовершеннолетняя преступность. По данному виду юноше было предложено несколько неплохих мест: молодежная полиция, комиссия по делам несовершеннолетних (но практика в ней возможна только во время учебного года), Ида-Вируское представительство Союза защиты детей.

«Посоветовавшись со своим руководителем из колледжа Марией Журавлевой, выслушав ее мнение относительно того, какое из предложенных мест для практики мне было бы наиболее полезно, я посчитал, что работа с таким особым контингентом молодых людей, как заключенные, как раз мой случай. Потому как раньше я с этим кругом молодежи не работал, хотя в рамках предмета «Основы социальной работы» был на обзорной практике в Тартуской тюрьме и в Вильяндиской молодежной тюрьме, а также в центре реабилитации наркозависимых в Вайвина. Но теперь мне хотелось быть не пассивным наблюдателем, а поработать с этими людьми в непосредственном контакте, чтобы лучше понимать эту социальную группу. Ведь моя будущая профессия – специалист по работе с молодежью – не исключает работу и с молодыми людьми, которые в своей жизни сделали неправильный шаг. И задача моя, да и всего общества, - не выбрасывать их на обочину жизни, не оставлять в беде, а помочь вернуться к нормальной жизни, – говорит Иван. – Правда, еще была возможность поработать воспитателем в лагере для детей-инвалидов, и эта практика тоже была мне по душе, но о ней я узнал уже после того, как стал ходатайствовать о возможности пройти практику в Вируской тюрьме. В случае, если бы в тюрьме мне отказали (загвоздка заключалась в том, что тюрьма в Йыхви на тот момент работала всего-то пару месяцев и к тому времени еще не была среди партнеров Нарвского колледжа. – прим. авт.), я бы отправился в этот лагерь. Но желаемое место практики я получил, и положительный ответ пришел довольно быстро, чему, не скрою, я удивился».

О практике или «Мужики не танцуют»

Практиканту Ивану Тульженко было поручено не только ознакомиться с работой социального отдела тюрьмы, но и выполнить минимум три мероприятия массового характера, нацеленных на адаптацию заключенных к привычной для обычного человека жизнедеятельности (студент работал с несовершеннолетними заключенными и молодыми людьми, которым еще не исполнился 21 год). Юноша участвовал в проведении соревнований по волейболу и первосентябрьского торжества, обучал сверстников эстонским народным танцам.

«Так как в это время проходила Олимпиада, за которой заключенные наблюдали (в тюрьме есть телевизоры), было решено устроить для них собственное спортивное состязание. Кстати, Вируская тюрьма имеет неплохую спортивную базу – просторный зал, различные тренажеры и инвентарь. Обучать ребят танцам было моей инициативой (Иван занимается в танцевальных коллективах Центра культуры Силламяэ – «Сувенир» (народный танец) и «Анфас» (эстрадный). – прим. авт.). Я остановился именно на мужских эстонских народных танцах, чтобы пробудить большее уважение к культуре и традициям страны, в которой живут эти молодые люди и для многих из которых Эстония является родиной. Но желающих разучивать их нашлось немного, всего девять человек (тогда как в молодежном отделении Вируской тюрьмы их около двухсот), а до выступления перед публикой и вовсе дошли только трое (терпения не хватило выучить танец до конца), а чтобы танцевало две пары, мне пришлось быть четвертым. Остальные мотивировали свой отказ такой фразой: «Мужики не танцуют». Смущало юношей и то, что танцевать им придется в паре друг с другом (были в танцах такие элементы). Так что моими учениками стали те, кому мнение ровесников было безразлично. Да и нужно признать, далеко не у всех людей есть интерес к народному танцу. Многие парни поясняли свое нежелание тем, что им ближе хип-хоп или брейк. Но одного из таких юношей мне все-таки удалось уговорить выступить, вместо исполнения народного танца он прочел рэп», – рассказывает Иван и отмечает, что особых сложностей в работе с молодыми людьми, которые отбывают срок, для него не было. А потому, не исключено, что по окончании учебы он был бы не прочь работать тюремным руководителем по интересам, либо, если получит соответствующую квалификацию, – социальным работником или контактером (контактное лицо между заключенным и администрацией тюрьмы).

Выступление это было праздничным, оно состоялось 1 сентября. Как рассказал мой собеседник, школа в Вируской тюрьме представляет собой отдельный корпус, в котором располагаются классы, в том числе и класс информатики (но Интернета там нет, не положено, ведь контакты, которые могут заключенные устанавливать в «мировой паутине», проконтролировать слишком сложно), и библиотека. У тюрьмы есть договор с Йыхвиской гимназией и Ида-Вирумааским центром профобразования, преподаватели которых ведут уроки для заключенных. Помимо уроков по школьным дисциплинам молодые люди могут получать и профессиональные навыки сварщика, токаря или повара. Кроме того, у них есть возможность изучать эстонский язык и получать за это пособие от государства.

Тюремный быт

«А вообще, – говорит Иван. – Вируская тюрьма, как и остальные тюрьмы в Эстонии (я сужу только по тем, в которых мне удалось побывать) – некий прототип тюрем, которые раньше мы могли видеть лишь в американских фильмах. Заключенные (а я имел возможность наблюдать и быт совершеннолетних) минимум четыре часа ежедневно могут заниматься на тренажерах. А если по оценке риска (на ее основе совместно психологами и социальными работниками тюрьмы как раз и составляется план исправления) человек не является опасным для себя и окружающих, если он примерен в поведении, то раз в неделю заниматься спортом на улице или в спортзале. Можно заниматься музыкой, для этого оборудована студия, в которой имеются акустические и электрогитары, синтезатор, ударная установка, усилители и микрофоны, посещать библиотеку, где есть книги, журналы и свежие газеты, или кружок искусства (там можно рисовать, лепить из глины и обжигать ее, в планах – роспись по стеклу; кстати, у администрации тюрьмы есть идея открыть и танцевальный кружок, в конце практики мне было предложено его вести, но чисто физически совмещать учебу на дневном отделении и эту работу для меня не представляется возможным). Помимо этого, как я уже сказал, в тюрьме есть телевизор и настольные игры. Есть и собственная церковь – небольшая комната с алтарем. Примечательно, что священнослужители представляют разные конфессии и религии. Словом, есть все для того, чтобы человек не чувствовал себя ущемленным и наказанным (он и так находится в жестких рамках, ограничен в действиях, что позволяет ему переосмыслить свои прошлые поступки), чтобы он посредством всего этого учился дисциплине, общению (специально разработанные психологические тренинги позволяют контролировать свою агрессию, гнев), избавлялся бы от недугов (есть и тренинги, помогающие избавиться от алкогольной и наркотической зависимости). Как будущий социальный работник, замечу, что именно подобный тюремный быт в результате более способствует возвращению человека в общество, к нормальной жизни. Ведь если бы заключенный находился в четырех голых стенах, у него не было бы мотивации вести здоровый образ жизни, делать что-то своими руками, читать книги, интересоваться мировыми новостями, то, выйдя на свободу, он, вероятно, стал бы еще более опасным для общества».

* * *

За те шесть недель, которые юноша провел на практике в Вируской тюрьме, он утвердился во мнении, что заключенные – не изгои общества, а такие же равноправные его члены, как и все остальные.

«Да, эти люди преступили закон. Но я надеюсь, что в случае, если буду с ними работать, смогу уделять достаточно внимания каждому подопечному. Ведь такие люди очень хорошо чувствуют негативное к себе отношение, потому-то враждебно настроены к обществу, становятся еще более агрессивными, в итоге не могут вернуться к нормальной жизни, в то время как очень большие ресурсы и силы тратятся на их адаптацию, – делится своими мыслями студент. – В процессе практики у меня были и переживания, и тревоги. Смогу ли я понять этих молодых людей, а как они отнесутся ко мне, смогу ли расположить к себе для того, чтобы помочь? Помочь понять, что мы, «люди извне», не настроены к ним неприязненно, что когда они освободятся и получат возможность самостоятельно строить свою жизнь, общество протянет им руку помощи, будет поддерживать в них стремление быть лучше, но не будет потакать их слабостям».

Наталья КОЛОБОВА

Фото А.Старкова

Инфопресс №41