По словам архитектора Ивана Сергеева, еще недавно главного архитектора Нарвы, а ныне советника по устойчивому строительству при Министерстве экономики и коммуникаций Эстонии, работа главного архитектора похожа на командный марафон или эстафету с препятствиями, и деятельность Дмитрия Брунса - выдающийся пример того, как эти препятствия преодолевать. Ведь он был главным архитектором одной из самых прогрессивных столиц советских республик в период, предшествовавший Олимпиаде 1980 года.

«Принимать Олимпиаду (в нашем случае - проводить Олимпийскую регату) - решение политического характера и непосредственно от главного архитектора не зависит, - заметил Сергеев. - Тем не менее, он может создать предпосылки для его принятия: проанализировать и представить руководству данные по числу гостиниц в городе, состоянию дорог и спортивной инфраструктуры, тому, что потребуется построить дополнительно и какие возможности для будущего развития города предоставит организация соревнования». 

Если решение принято, то главный архитектор становится ответственен и за его пространственную реализацию: что именно и где расположить и как при этом не войти в противоречие с существующим контекстом, архитекторов какого уровня пригласить для участия в архитектурном конкурсе, чтобы получить наилучший результат и так далее. Этот процесс – от сбора данных до окончательной реализации проекта – занимает годы и проходит в команде, а не проводится главным архитектором единолично. 

И это пример лишь одного, пусть и очень масштабного, проекта. Основное же в деятельности главного архитектора заключается в определении направления (или, пользуясь модным термином, «курировании») развития города. Это называется планированием. Главный архитектор и его команда рассматривают проекты как на их соответствие законам, различным нормам и стандартам, так и на предмет их соответствия существующей пространственной среде - «вписываются» ли они в окружающую застройку. А потому определенное эстетическое «видение», знание исторического и социального контекста города, а также хорошая интуиция главному архитектору необходимы. 

«Он обязан, - продолжил Сергеев, - соблюдать баланс между всеми сторонами - экономическими интересами и возможностями застройщика, интересами горожан и художественным видением архитектора конкретного здания – во имя рождения наилучшего пространственного решения. И здесь многолетний опыт Дмитрия Брунса трудно переоценить».

Дмитрий Брунс - настоящий таллиннец, прожил в городе почти 80 лет, хотя родился в 1929 году в Риге. Сын «белого» офицера, сосланного и погибшего в сталинском лагере, он учился в таллиннской 6 средней школе. Потом, в 1953 году, окончил Ленинградский инженерно-строительный институт и в Таллинн вернулся уже с женой, с которой вместе в нем учился. Работал в «Эстонпроекте», проектировал жилые и административные здания, детские сады, а в самом начале 1960 года стал главным архитектором Таллинна, самым молодым среди коллег в столицах союзных республик. Сам он своей заслугой тех лет считал то, что вместе с друзьями-единомышленниками добился признания Старого Таллинна достойным государственной защиты. Три десятилетия спустя это облегчило включение столицы Эстонии в список всемирного наследия ЮНЕСКО. 

В списке городов, в которых могла бы пройти парусная регата Олимпиады-80, кроме Таллинна, фигурировали Ленинград и Рига на Балтике и Одесса и Пицунда на Черном море. Но выиграл Таллинн, не в последнюю очередь потому, что стал готовиться к конкурсу заранее. Благодаря Олимпиаде, в Таллинне возникли Парусный центр, Таллиннская телевышка, гостиница «Олимпия», новый почтамт, Горхолл. Обрела новый вид набережная, связывающая центр города с Парусным центром в Пирита. При Брунсе была построена вызывавшая жаркие споры автомагистраль Лаагна теэ, прорубленная в скале.  

	Фото - arhitektuurimuuseum.ee

Тогда же, в 70-е годы, состоялся еще один масштабный проект: в Таллинне были проложены новые канализационные коллекторы, позволившие все отходы, ранее выходившие в залив прямо у берега из десятков мест, собрать в одно и вывести в море на расстояние двух с половиной километров от береговой линии. 

В 90-е годы, после восстановления Эстонией независимости, Дмитрий Брунс создал свое архитектурное бюро. Как и прежде, он считал своим долгом обеспечивать в городском пейзаже разумное сочетание старого и современного. Уже в двухтысячных заслуженного архитектора ЭССР Брунса за его достижения в столичном градостроении и многолетние исследования в области архитектуры произвели в кавалеры Гербового знака Таллинна. 

О Таллинне, сегодняшнем и будущем, Дмитрий Брунс писал всегда - статьи, книги, но в последние 15 лет тесно сотрудничал со столичным издательством «КПД». Его первая книга здесь вышла в 2006 году, называлась «Таллинн: история градостроения, рассказанная главным архитектором». Сейчас к печати готовится десятая и последняя – «Таллинн: история градостроения столицы Эстонской Республики. 1918-1940 гг.». 

Директор издательства «КПД» Валентина Кашина говорит, что Дмитрий Брунс - один из немногих главных архитекторов столиц бывших советских республик, которые после своего ухода с поста продолжили деятельные исследования в области архитектуры и оставили после себя не только генеральные планы развития своих столиц, но и книги, в которых нашли отражение их мысли о профессии и советы последователям. 

За этой работой, которой Брунс нагружал себя до последнего дня, просматриваются, по мнению издателя, глубочайшие знания, дисциплина и трудолюбие, понимание личной ответственности за большое дело жизни. 

«Немного я знаю авторов, - сказала Кашина, - которые обладали бы такой высокой мерой требовательности к себе и таким чувством долга. Для своих изданий Дмитрий Брунс сам делал снимки зданий и интерьеров в них, полагая, что от взгляда другого фотографа могут ускользнуть важные и значимые детали. Главные постулаты, которым Брунс следовал в градостроении: не строить себе памятник, быть почтительным к прошлому, но искать и новые пути, и новые решения. Поэтому он с лёгкостью принимал и называл шедеврами архитектурные сооружения из числа сравнительно новых, такие как музей KUMU и новая таллиннская синагога». 

По словам Кашиной, Брунс очень гордился олимпийскими объектами. Гордился, во-первых, тем, что свершился сам факт проведения олимпийской регаты в Таллинне. Во-вторых, при подготовке к ней удалось сделать все так, как было задумано: не был нанесен урон уже запланированным бытовым объектам генерального плана развития – строительству школ, больниц, планового жилья, и не было создано ничего из того, что невозможно было бы эксплуатировать в будущем. 

Сожалел Брунс лишь о том, что не все задуманное удалось осуществить - не удалось вывести город к морю, а Таллиннский порт сделать пассажирским. Для его времени это было невыполнимой задачей, ведь еще в конце 19 века, вместе с бурным ростом промышленности, там возникла промзона с железнодорожными ветками и складами, дополненная в советские годы режимными объектами с их непроходимыми заборами.

«Откуда-то из подсознания, - продолжила Кашина, - вдруг всплыло выражение Александра Грина из его романа «Золотая цепь» - «могущество жеста». Оно, на мой взгляд, выражает алгоритм судьбы Дмитрия Брунса, для которого характерен не просто высокий профессионализм. Это - воплощение искусства в профессии, её размах в пространстве и времени, её вертикаль. «Могущество жеста» это и присущие Брунсу Достоинство, Благородство и Честь. Не помню из его уст хулы в адрес какого-либо современного сооружения. Он очень ценил коллег, дорожил ими и их архитектурными проектами. 

Родившийся в семье, имеющей немецкие, шведские, эстонские и русские корни, он считал себя человеком русской культуры, был музыкально образован, любил джаз, играл на рояле. После ухода из жизни жены, с которой прожил полвека, Дмитрий Владимирович более пятнадцати лет возлагал на её могилу розу, каждый месяц в день её смерти. И сам покинул мир в дату её ухода из жизни. Сила ли это духа или любовь, которая не всем выпадает на долю?»

Валентина Кашина уверена: имя Дмитрия Брунса, главного архитектора Таллинна и одного из ярких деятелей культуры Эстонии, не будет забыто.