- Давайте начнём с того, что каждый ребёнок при рождении готов к тому, чтобы начать говорить на любом языке мира. Но в его развитии существуют так называемые критические периоды - ограниченные промежутки времени, в течение которых у малыша формируются определенные функции. И тут очень важно понимать, что их возникновение и становление возможны лишь при воздействии специфических внешних факторов. Так, например, если ребёнок до 3,5 лет не будет слышать человеческую речь, вы можете обучать его сколько угодно долго, но он никогда не сможет научиться говорить. 

- Да. И самый известный случай – история 12-летнего «дикого мальчика из Аверона», которого в конце XVIII века нашли во Франции. Он не умел говорить, слова заменяло рычание. Когда о нём узнали учёные, один молодой врач заявил: «Я его научу говорить за два года». Пожилой коллега ответил: «Ничего у тебя не получится» - и оказался прав. Ребёнок, хотя и мог имитировать произнесение каких-то слов, оказался не в состоянии связать их со смыслом. Функция была утрачена навсегда... 

- Вообще-то первый критический период заканчивается примерно в 10 месяцев. Смысл в том, что до этого возраста ребёнок способен различать звуки любого языка мира, если он их, разумеется, слышит. Если же такого не происходит, восприятие начинает ухудшаться. Поэтому-то и считается особенно важным, чтобы малыш слышал одновременно два, а, возможно, и несколько языков. 

- Всё не так просто. На самом деле, критических периодов несколько, и я рассказала только о первом. Насколько важно, чтобы ребёнок слышал не один язык, а несколько, свидетельствует пример известного лингвиста Бенджамина Ли Уорфа. Когда он только родился, его отец распределил в семье роли. Сам он говорил с сыном по-английски, мама обращалась к мальчику исключительно на венгерском, бабушка – по-русски, а остальные многочисленные родственники – каждый на своём. Результатом стало то, что в 6 лет ребёнок знал 10 языков, причём мог на них даже думать. 

- Это старый спор учителей и психологов. Основной аргумент педагогов сводится к тому, что дети-билингвы очень поздно усваивают сложные грамматические конструкции. Это на самом деле так. Но психологи тоже по-своему правы. Судите сами: если выйти на улицу и предложить русскоязычным людям просклонять порядковые числительные, вы услышите такое, что просто придёте в ужас! Но ведь при этом эти люди не знают никаких других языков. 

- К сожалению. А ведь язык – не просто способ выражения собственных мыслей. Именно он позволяет человеку видеть мир определённым образом…

 

- Не так примитивно. Я, к сожалению, не говорю по-эстонски, поэтому приведу сравнение с английским. Вот смотрите, человек говорит по-русски: «Я сделаю». И – никого не обманывает, делает - строит в Питере стадион на Крестовском 11 лет. Почему такое возможно? Да просто потому, что по-русски нельзя сказать: «Я сделаю тогда-то». А когда вы по-английски говорите то же самое, то как бы вшиваете грамматикой срок выполнения обещанного. Более того, вы грамматически даёте еще и уточнение, сами будете этим заниматься или кого-то попросите. 

- В значительной степени. Характерный пример: каждый русский имеет две возможности - он может поступать по совести или по закону. У англичан возможность поступать по совести не зашита в языковую культуру, поэтому они всегда ориентируются на закон. Я говорю это не к тому, что англичане лучше, чем мы! В их языке имеется немало такого, что сужает их картину мира! Но любой язык определяет то, как и кем человек чувствует себя в жизни. 

- По крайней мере, с точки зрения психологии, чем больше языков вы будете знать, тем шире и качественнее станут ваши представления об окружающей действительности. 

- Я назвала пока лишь первый критический период. Второй работает до пяти лет, и в этот промежуток времени ребёнок способен бессознательно извлечь из лексики грамматическую структуру языка. Например, малыш едет в электричке, прислоняется лбом к стеклу. Мать делает ему замечание: «Убери лоб от стекла». И он отвечает: «Я лобом не касаюсь». Он не знает, что это слово – исключение, что надо говорить «лбом», однако точно представляет, как должно было бы быть… 

Потом такие вещи становятся невозможны, и, начиная изучать язык позже, люди должны в первую очередь приниматься за грамматику. Правда, сколько бы вы её ни зубрили, всё равно никогда не достигнете возможности просто думать таким образом…

- Я этого не говорила. Интенсивно занимаясь, можно многое сделать, потому что наш мозг очень пластичен и способен заново открывать критические периоды... 

 

- Практика показывает, что если человек глубоко погружается в язык не менее, чем на шесть часов в день, каналы открываются заново. Но надо учесть, что освоение нового языка обходится мозгу очень дорого, поэтому человек должен постоянно заставлять его работать, причём делается это исключительно волевыми усилиями. Если он это сумеет, то прорвёт блокаду и будет говорить на втором языке достаточно хорошо. Такие люди есть. Правда, их единицы. Большинство живущих в Европе – особенно в Германии - русских существуют анклавами и не хотят войти в эту культуру… 

К слову, я знаю очень много русских, переехавших в США. Люди старшего поколения, независимо от того, как долго находятся в стране, говорят по-английски с трудом или не говорят совсем. А их дети, даже если оказались в американской культурной среде после окончания критического периода, освоили язык легко, потому что активно в него погрузились. Более того, они постепенно утрачивают русский…

- Всё просто. Детям не о чем говорить с родителями, а с друзьями на английском – есть о чём.

- Совершенно верно. И, чтобы избежать такой ситуации, родители должны сами адаптироваться в культурной - в вашем случае в эстонской - среде. Это же центральная психологическая идея: если хотите, чтобы ребёнок чем-то занимался с увлечением, занимайтесь этим с увлечением сами. Почему, скажем, современные дети не читают? Это же очевидно! Вы видели родителей, которые каждый вечер читают что-нибудь приличное? Мама с папой приходят домой, целый вечер смотрят телевизор и при этом хочет, чтобы их дочь или сын читал книжку. Этого же не может быть! Ребёнок будет делать только то, что делает его родитель, и ничего другого!

- Как бы там ни было, шансы есть. Я поняла это на собственном примере. Я не знала иностранного языка до тех пор, пока не поехала в Америку. Но четыре месяца пребывания там привели к тому, что в моём мозгу произошло некое движение, и с тех пор я говорю по-английски. Мыслить на этом языке, конечно, не могу, но говорить вполне способна. А вывод каждый из нас должен сделать сам. В наших силах решить, что предложить своему ребёнку. Мы можем учить его воле и языку, а можем не учить ничему. И тогда продолжится то, что имеем сегодня...