Организатором встречи стала директор силламяэской библиотеки Эльвира Сидорова, которая пересеклась с Кальюранд на одном мероприятии, была впечатлена её выступлением, рискнула спросить у известного в республике человека - не сможет ли та приехать пообщаться с силламяэсцами… и легко получила положительный ответ. Жанр состоявшейся в итоге встречи можно обозначить как разговор об интересных сторонах работы дипломата и «за жизнь». Возможно, для неискушённых в политике некоторые детали прозвучали и как открытия.

Окончившая юрфак Тартуского университета Кальюранд начала работать в эстонском МИДе ещё в 1991 году, но «медийной» персоной стала, пожалуй, лишь в середине 2000-х, когда получила назначение послом в Москву. 

- Я была для России трудным послом, - сказала Кальюранд. - Я была единственной из 142 послов в российской столице женщиной, и российские чиновники долго не знали, как ко мне обращаться. Видимо, сказать «госпожа посол» им было трудно, и Сергей Лавров всегда звал меня «Мариночкой», хотя сам он оставался для меня «господином министром». А другой высокопоставленный чиновник признался, что меня даже и не обругаешь, раз я женщина.

Гостья добавила, что всё это не мешало дипломатам обеих сторон относиться друг к другу с уважением как профессионал к профессионалу. Правда, дружбы с официальными лицами в России Кальюранд, по её словам, всё же не водила, зато дружеские отношения складывались у неё в среде культурных и общественных деятелей.

Она приоткрыла житейские детали работы посла. В Первопрестольной, на тот момент, было 273 театра, и Кальюранд решила посетить в них все шедшие тогда постановки «Мастера и Маргариты». Увы, полностью осуществить это не удалось. По числу театров следующая столица, где ей позже довелось работать, - Вашингтон - значительно уступала Москве (американской «культурной столицей» является скорее Нью-Йорк), однако главный город США брал своё большим числом музеев, которые к тому же бесплатны. И снова посетить все не получилось. В Вашингтоне после Москвы было проще и в другой сфере - дорожном движении. После Москвы он казался «провинцией». Впрочем, Марина Кальюранд воздала должное московским водителям, назвав их более культурными, чем даже в Эстонии.

Московский воздух помогал даже в делах семейных…

- С сыном-подростком дома разговор строился обычно так, что на все вопросы от него можно было услышать только «да», «нет», «нормально» или «угу». А в Москве он стал более разговорчивым, - поделилась Кальюранд.

Работа Марины Кальюранд в России совпала с «бронзовыми ночами» в Эстонии. Кальюранд напомнила, что к тому времени российско-эстонские отношения уже были испорчены (кризис с ратификацией пограничного договора, куда эстонская сторона добавила преамбулу про Тартуский мир), и рассказала о том, какую роль в двустороннем диалоге пытался играть тогдашний Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, уроженец Эстонии. 

- У нас была надежда, что мы решим вопрос переноса Бронзового солдата на кладбище совместно с официальной Россией. Я говорила, что это кладбище, где похоронены родители патриарха, что он приедет и освятит памятник. Мы и говорили на эту тему через него, прямых контактов у нас не было. Но, в конце концов, Алексий Второй сообщил, что так не получится, российские власти не хотят этого делать.

Когда через полтора года патриарх Алексий ушёл в мир иной, Марина Кальюранд ездила на его похороны и там из уст российских чиновников услышала: «Вы потеряли самого большого друга Эстонии».

Ну а 2007-й запомнился послу Кальюранд тем, что в Москве висели плакаты с её изображением и надписью «разыскивается посол фашистского государства», и другими подобными акциями около дипмиссии. Дипломат посетовала на встрече с силламяэсцами, что донести до россиян свою позицию ей было тогда трудно, поскольку российское ТВ не давало ей прямого эфира (возможно, потому, что внешне она скорее походила на домохозяйку, чем на фашиста, на что обратил внимание и небезызвестный Борис Немцов, отметила Кальюранд), но порадовалась, что сегодня, десять лет спустя, простые россияне снова массово устремились в Эстонию, процветают и культурные связи.

- Если не дружат политики, но общаются простые люди - это лучше, чем дружба политиков при отсутствии общения людей, - сформулировала Кальюранд важнейший принцип.

У экс-министра спросили, в частности, будет ли установлен между Эстонией и Россией безвизовый режим. Марина Кальюранд ответила без обиняков: нет, пока на повестке дня будет стоять вопрос Крыма - «безвиза» не будет. Аудитория стала возражать: что же теперь, Крым отдавать, что ли, пусть там фашисты будут, а как же с результатами референдума… Эти доводы для многоопытного дипломата и политика отнюдь не стали неприступной крепостью. Кальюранд ответила, что углубляться в историю, чтобы искать там ответы о принадлежности полуострова, она не хочет, потому что главное здесь, по её мнению, в другом: хельсинкские соглашения 1975 года запрещали силовое изменение границ в послевоенной Европе, а Россия-де это правило нарушила. Референдум имеет право на существование, однако не в условиях присутствия войск, добавила она. Что же касается «фашистов», то Кальюранд парировала тем, что бывает на Украине достаточно часто и людей там не убивают - кроме, конечно, ситуации в Донбассе. Правда, твёрдой «пятёрки» украинское руководство от дипломата тоже не получило: Марина Кальюранд призналась, что ей жалко Украину, где прогресса в реформах мало.

Ну и, конечно, как же на встрече с человеком, посвящённым в тайны большой политики, можно было обойтись без вопроса о том, почему так много разговоров о «враждебной России»… По словам Кальюранд, говорится не о враждебности, а о том, что с российской стороны не исключена угроза. 

- Я не думаю, что Россия нападёт на Эстонию, но Россия может устроить провокации, чтобы унизить нас, «поставить на место», - полагает экс-политик, которая в этом плане всегда с тревогой смотрит на многолюдные мероприятия 9 мая.

Марина Кальюранд, которая сейчас работает советником по вопросам кибербезопасности, читает лекции о дипломатии и говорит, что на два-три ближайших года работа у неё есть, подтвердила силламяэсцам, что непременно напишет и мемуары, однако с условием публикации их только… посмертно. Она объяснила это тем, что написать честно - значит задеть кого-то, а написать вежливо и округло - это неинтересно.