- Романс «В лунном сиянии» впервые я запела в 1986 году, когда озвучивала певицу Дуняшу в кинофильме Виктора Титова «Жизнь Клима Самгина», снятом по одноименному роману Максима Горького. Работа была захватывающе интересная - такая осуществившаяся наяву мечта о большом кинематографе. Меня попросили исполнить романсы, несмотря на то, что к тому времени я пела только старинные народные песни и ни в коем случае не желала изменять свой репертуар.

Кино обладает несомненной притягательностью, ради этой прекрасной цели я записала несколько романсов в студии «Ленфильма» и была приятно удивлена, услышав, как это звучит. Казалось, пела не я, но певица из прошлого века. Эффект был так силен, что звукорежиссер Наталья Аванесова предложила его подчеркнуть, «наложив» на голос шип граммофонной иглы. Виктор Амбросиевич Титов очень обрадовался нашей удаче и предложил мне поискать еще какие-нибудь романсы, чтобы наполнить их звучанием фильм. Так я нашла романс «В лунном сиянии», который, не войдя в фильм, прочно засел во мне, и каждый, кто хоть раз слышал его от меня, уже не мог забыть, и я пела его снова, и снова, и снова... И так продолжается по сей день. Так что, да, его можно назвать моей визитной карточкой. Этот романс не открывает смысл моего пения, но лишь показывает, что людям оно по сердцу.

- На мой взгляд, романс как жанровое явление имеет весьма определенное время бытования в русской традиции. Сформировавшись к началу 19-го века, пройдя различные стилевые метаморфозы, романс встретил события русской революции в расцвете и роскоши творческой фантазии его авторов и исполнителей. Вспомните только их имена - Анастасия Дмитриевна Вяльцева, любимая певица царя Николая Второго, Надежда Плевицкая, для которой писал Сергей Рахманинов, Варя Панина, в числе поклонников которой состояла почти вся творческая интеллигенция той поры. Я могу назвать еще множество имен изумительных, и, как было тогда принято говорить, несравненных певиц и певцов, восхищавших своих современников, чье художественное мастерство и изысканность стиля не оставят равнодушным и по сей день.

Это великолепие было прервано в 1917 году. Классовая непримиримость заклеймила романс как принадлежность вражеской, с точки зрения большевизма, культуры. И это, конечно же, так и было. Романс выпестовался в недрах русского искусства преимущественно 19-го века - поэзии, литературы, театра, живописи, музыки - и вне этого «контекста» никогда не существовал.

Трагические события, разорившие государство по всем направлениям, неизбежно оборвали эту тончайшую взаимосвязь, обескровили и разорили сложившуюся традицию, что привело к угасанию романса и подмене его лирическими, задушевными советскими песнями. Обращаясь к романсу, необходимо понимать, что это - обращение к культуре определенного периода жизни определенных людей. Только так удастся избежать стилевой неточности, а значит, исторической и художественной неправды. Допускаю возможность более-менее удачной современной стилизации, так сказать, в духе русского романса, но в целом уверена, что эту традицию можно вернуть лишь вместе с тем миром, в котором она возникла и существовала.

Я несомненно буду исполнять старинные романсы на своих нынешних концертах в Эстонии, они непременные «участники» всех моих концертов.

- Народная песня слишком древняя, ее возраст так велик, что уже подобен вечности. Такое не нуждается в «завоевании» симпатий молодежи. Напротив, это неопытные еще молодые люди должны «понравиться», суметь войти в мудрость и силу таких песен. У меня нет волнений и суетности по этому поводу.

Я аранжировала старинные песни не раз, и я знаю ответ. Народным древним песням никакой аранжировки вообще не нужно. Это было нужно только мне, чтобы проявить свой композиторский потенциал, пропустив его сквозь песню, как бы сквозь воду вечности. Это просто венок по воде, красивый или не очень. Уплыл, и нет его, а вода осталась.

- Я имела в виду, что пережитая боль утончает душу, делает ее восприимчивей, ограняет. 

Человек не может прожить без боли и страдания, потому что он смертен. Но смерть учит нас правильно любить жизнь, ценить ее как самый великий дар, лелеять ее красоту. Собственно, об этом я и пою.

- Я православная, и, конечно, «от избытка сердца глаголют мои уста», этим невольно пронизано то, что я делаю, в той мере, в какой я чувствую. Не хочу призывать и катехизировать, но не петь с верой я не могу. Это не «тематика», так бьется мое сердце.

Что касается полемики, я не веду ее. Прихожанин церковный - человек, сделавший шаг на пути к Богу, как младенец, только что вставший на ноги. Разве мы замечаем, как он неуклюж, разве говорим, что он не сможет? Нет, мы радуемся, что он пытается, что, когда падает, поднимается вновь и вновь. Вот как мы делаем, потому что младенец маленький, и мы сами были такими, и мы его любим и прощаем падения.

Если бы мы и друг на друга смотрели так, как смотрят на нас Ангелы, радуясь нашим победам и сопереживая неудачам! 

- Я, как и все, не знаю ответов. Знаю только, что Господь - самый главный Домостроитель мира. У Него все ответы и пророчества. У нас - жизнь, которую Он нам дал. Что проку в судьбах мира, когда нет мира в нашем сердце, когда мы недовольны Его даром и не желаем жить по правде? Что проку в судьбе России, если некому станет в ней жить? Русский человек в Бога верит, так и живет, тем и крепится, только потому и побеждает, таково его свойство. А дальше пусть каждый сам додумывает...

- Спасибо, я не знала об этом подробно и заинтересована, конечно же; может сложится.

- Я жду наших концертов, жду зрителей, которые придут, тех, с которыми мы уже встречались, и тех, которых еще совсем не знаю, а они не знают меня. Мои песни соединят нас на несколько часов, а может, на всю жизнь. Песня может такое, я знаю. И я желаю нам прожить часы нашей встречи всей полнотой нашего сердца, всей глубиной и мудростью его, чтобы потом остались только радость и чистота, оттого, что мы сумели быть друг с другом настоящими, теплыми и ласковыми, какими сотворил нас Бог.