- Надо сразу сказать, что полной замены сланцевому маслу как главному продукту сланцепереработки нет. Основным назначением сланца остаётся быть топливом, а иные продукты его химической переработки могут быть побочными. Поэтому нет смысла обманывать себя и утверждать, что мы можем переработать весь сланец или всё сланцевое масло во что-то совершенное иное. По крайней мере, в ближайшем будущем, - сказала «ИП» старший научный сотрудник лаборатории технологии топлива Центра компетенции в области сланца Вирумааского колледжа ТТУ, кандидат химических наук Хелла Рийсалу.

Это, однако, не означает, что сланцепереработка в создавшихся условиях «заперта» в рамки одного-единственного продукта и одного-единственного технологического решения, считает она.

В качестве продукта сланцехимии, который уже давал начало иной, чем топливо, линейке товаров, Рийсалу назвала т.н. водорастворимые фенолы. Их в своё время использовали, например, для получения тампонажных смол, эпоксидных смол и клеев, средств для обработки шпал и других деревянных конструкций. Однако эти фенолы содержались в масле, которое получали при технологии «Кивитер», тогда как сегодня преобладают технологии «Петротер» и «Энефит». Технология «Кивитер», конечно, тоже не вымерла, однако найдут ли сейчас применение вышеназванные продукты, получаемые на базе фенолов, - вопрос. Изменились экологические требования, исчезли деревянные шпалы и т.д. Конечно, найдут применение выделенные из смеси индивидуальные соединения. На базе таких конкретных фенолов производят добавки к шинам, материалы для парфюмерии и иные вещи. С другой стороны, возможность выделения фенолов из масла, производимого по другим технологиям, и свойства этих фенолов ещё нуждаются в изучении. 

Второе «нетопливное» направление использования сланца, по словам Хеллы Рийсалу, если и будет реализовано, то лет через 30-40. В этом случае сланец рассматривался бы как источник органических соединений, органического сырья как такового, и в этом качестве стал бы актуален при истощении нефтяных запасов. Напомним, что из нефти сегодня рождаются не только бензин и мазут, но и, например, пластмассы.

- Но здесь встаёт проблема - где брать большое количество энергии для разложения сланца? Причём брать извне, а не из него самого. Если такие внешние мощные источники появятся и мы сможем не заботиться об энергии, а заниматься только химией, рассматривая сланец как источник углерода, - тогда, да, мы сможем делать из него множество других продуктов. Но это далёкая перспектива, и пока большого энтузиазма в части соответствующих научных разработок я не наблюдаю, - сказала химик.

Третье вероятное альтернативное направление - возродить производство из сланца аналога природного газа, как это делалось после второй мировой войны, - Хелла Рийсалу оценивает ещё более осторожно: потребуется не просто восстанавливать оборудование, но и проводить массу исследований, чтобы добиться нужного качества товара на фоне и так имеющегося большого рынка природного, сжиженного и нефтяного газа.

Выживание и развитие эстонской сланцевой отрасли в ближайшей перспективе, по мнению учёного, лежит на путях совершенствования использования сланца как топлива. 

На вопрос «ИП» - если нефть «уронила» цену сланцевого масла, а иные продукты сланцепереработки сегодня могут быть только побочными, то что ещё производственники могли бы «выжать» из сланца - Хелла Рийсалу ответила:

- В первую очередь, я бы посоветовала искать возможности получения специальных видов топлива, то есть со специфическими свойствами, для специфических машин и при этом такие, для которых можно быстро найти хорошие объёмы спроса.

Одной из таких выгодных ниш для сланцевого масла она считает мировой тренд к снижению содержания в топливе серы. Малосернистые нефти в мире почти закончились, а у сланца то преимущество перед нефтью, что он как раз содержит мало серы. Почему бы не производить из сланцевого масла малосернистое топливо или добавку к обычному нефтяному топливу? Это актуально и при низкой цене барреля, ибо бензин выпускается и в этих условиях.

В целом, по мнению собеседницы, схема использования сланца в Эстонии, при которой часть его идёт на производство энергии, а часть - на топливо, для сегодняшнего дня является нормальной. В этих условиях, конечно, не надо забывать об исследованиях на перспективу, в том числе и о поиске новых продуктов, однако экономический фактор нельзя сбрасывать со счетов.

Можно ли утверждать, что в более «сытые» годы, когда сланцевое масло было на подъёме, предприятия, увлечённые им, упустили возможность обзавестись разработками, которые позволили бы пережить нынешние трудные времена?

По словам руководителя центра компетенции Калле Пирка, всё, что вкладывалось в разработки тогда, как раз и делалось для того, чтобы повысить эффективность производства топлива и выжить в кризис. Хелла Рийсалу подтверждает, что предприятия обвинять не стоит. Она добавляет, что грандиозных, многообещающих и поворотных тем по сланцу на столах различных учёных сейчас нет, но в сланцевой науке многое уже изучено, поэтому каких-то прорывов ожидать и не стоит. В лабораториях Эстонии исследуются интересные вещи, в том числе и по тонкой химии сланца, но от лаборатории до внедрения всегда лежит длинный - до 10-15 лет - путь, и для химической отрасли это объективная реальность. Поэтому более быстрые изменения в эстонской сланцехимии могут происходить, только если их удастся встроить в уже существующие технологические схемы.

Что касается центра компетенции и инкубатора при нём, то здесь работают по заказам от производственников и заказов этих последние годы было немного, к тому же они не носили кардинального характера, а были скорее мелко-прикладными («вот тут у нас на установке почему-то процесс не идёт»), подтвердили собеседники. 

Наука не может заниматься исследованиями по собственной инициативе и в своё удовольствие - ей нужны заказы и финансирование. Со слов Рийсалу и Пирка понятно, что встречи учёных и производственников республики в нынешнее сложное время уже были, был и запрос на улучшение существующих и выработку новых технологий. Наука, в частности центр компетенции, надеется получить в том числе и европейское финансирование в новом бюджетном периоде ЕС, поскольку необходимые для этого строчки в проектных документах - т.н. разумная специализация, программа сланцевой отрасли до 2030 года - имеются. Предприятия тоже могут ходатайствовать о помощи на научные исследования.

- Правда, от программ до реального финансирования дорога также бывает длинной, - констатировала Хелла Рийсалу, уверенная, что в Эстонии надо доводить финансирование науки до уровня в 1-2 процента от ВВП.

Сланец добывают и перерабатывают и за пределами Эстонии, но эстонское «коричневое золото» остаётся уникальным и зарубежные специалисты сами едут сюда за опытом, поэтому надеяться, что какие-то интересные технологические решения для нас вдруг родятся за границей, не приходится, уверена эстонский химик.