-…ещё - «Зимняя война», восемь серий.

- Понимаю ваш вопрос, понимаю, что войны могут быть не только с применением орудий и танков, но и с помощью финансовых средств, информационных, технологических. И сейчас они идут. Задам вам встречный вопрос: когда больше всего западные страны любили Россию?..

- В 92-м году, когда были «республика Урал», «республика Вологда» и т.д. Вот тогда мы были желанны, потому что казалось: ещё немного - и не будет России, а будет, как мечтала Галина Васильевна Старовойтова, 42 государства на её территории. И тогда наконец-то все успокоятся. Но - не случилось. 

Естественно, при малейшем поводе война против России возобновилась, а какая она - технологическая, финансовая и т.п. - другой вопрос. Работая над прошлым, над тем, что случилось с Россией в ХХ веке, мы - я надеюсь - всё-таки помогаем людям понять и нынешнюю ситуацию. Та война, которая сейчас идёт, - она идёт «под ковром». И я достаточно скромно рассматриваю свои возможности, чтобы снять фильм на эту тему. Тут нужно, чтобы помощь была. Мы же все наши работы - 96-серийную, 32-серийную и другие - делаем на свои деньги. У нас есть несколько меценатов, но в общем-то наша небольшая группа работает фактически бесплатно. А чтобы сделать то, о чём вы говорите, нужно поездить, нужно найти союзников и в Вашингтоне, и в Париже, и в Лондоне… Хотя нам-то с вами и так совершенно ясно, чту происходит: идёт подрыв некоего роста России. Россия стала чуть-чуть укрепляться, усиливаться - и её нужно «опустить». 

- Я недавно побывал в Аргентине. Там до сих пор сохранилась русская диаспора, и на примере этих людей я прекрасно понял, что такое русский человек за рубежом. Это скромная жизнь, но всё, что происходит в России, там обсуждается, волнует, является болью и радостью, и это нормальное состояние русского человека за рубежом, от этого никуда не деться. 

Я совершенно спокойно могу воспринять эстонца у себя в Питере, в Севастополе, в Орле, в Воронеже… И он может болеть за свою Эстонию. Ведь в истории уже было такое, что к тридцать восьмому году половина эстонцев выехала из Эстонии, и сейчас, насколько я понимаю, из Эстонии идёт такая же эмиграция. Это говорит о каком-то неблагополучии государства. Причём я не злорадствую, я жалею людей, которые покидают свою землю, своё отечество. 

И русский человек, который любит свою Родину, - да дай Бог, чтобы эстонцы так любили свою, понимаете… Я не вижу в этом противоречия. Очень большой писатель Габриэль Гарсиа Маркес сказал: «А знаете, самые интересные люди живут в России». Не самые богатые, не самые успешные - самые интересные. Потому что мы сохраняем своеобразие, где бы ни жили. Я пожелал бы и эстонцам того же самого.

- Проблема в том, что сейчас на русского человека навешивается вина, которая ему не принадлежит. Начнём с Венгрии 1956 года. Это не «русские танки» были в Будапеште, а советские. А русские люди - около трёх тысяч - перешли на сторону восставших венгров, и потом Андропов их расстреливал, и в гаражах советского посольства в Будапеште их закапывали. Вот это русские - которые там лежат. А советские - были в танках. То же самое - смешение русского и советского - произошло в Чехословакии. Я был, играя в баскетбол, в Венгрии в 1966 году, и, сколько мы ни объясняли венграм, что русское и советское разные вещи, - не понимали. Боюсь, на Западе долго ещё не будут этого понимать, а иногда и умышленно смешивать.

 

 

- А что такое «путинская Россия»? Я не склонен обобщать так. Это Родина моя, во-первых. Во-вторых, давайте подумаем: а кто вместо Путина? Простой вопрос. Вам не нравится Путин. Кто вместо него? Вы можете мне назвать?

- Мне уже восьмой десяток. Я готов ещё десять лет отдавать свои силы кому-то, кто нужен России. Но я не вижу такого человека. Поэтому путинская Россия - это моя Россия, со всеми её достоинствами и недостатками, олигархами, воровством, и т.д., и т.п. Я не могу сказать, что это я её сделал такой и хотел, чтобы она была такой, но другой у меня нет. 

То нетерпение, которое было в конце XIX века у наших народовольцев, потом у наших интеллигентов, потом у тех, кто в период самой большой и важной Первой мировой войны вдруг захотел сменить форму власти, - всё это уже погубило один раз Россию. Мол, мы лучше будем. Вот это самоуверенное «мы лучше» - оно страшно. Даже монархисты типа Шульгина или Милюкова, Пуришкевича или Гучкова так считали и способствовали погибели, хотя в тот период нужно было поддерживать государя императора, как бы вы к нему ни относились. Победим, а потом разберёмся. А Россия была накануне победы, даже германский генштаб ясно понимал, что проигрывает эту войну на восточном фронте. Россию убили те, которые подумали: «мы - лучше»…

И сейчас у нас есть масса людей, которые говорят «вот мы или они были бы лучше». Да не-ет, ребята, это трудно. Трудно управлять такой страной. Помогать надо.

- Сколько лет создавалась русская элита при Романовых? Не меньше двухсот. Мы её вырезали в 1917-20-м годах - так что ж мы хотим? У нас сейчас нет элиты. То, что мы называем этим словом, - эстрадные артисты, финансисты, юристы, люди, которые часто мелькают на телеэкране, - это не элита. Элита - это мыслители, это управленцы высокого уровня, она долго воспитывается

- Сейчас всё быстрее происходит. Я вас уверяю, если бы нам не мешали - нам и десяти лет достаточно для приведения себя в порядок. Потому что всё-таки видны проблески. Я вижу, что люди начинают понимать. И всё меньше тех, которые говорят «мы были бы лучше».  

Не случайно наш хороший писатель Трифонов свой роман о революционерах назвал «Нетерпение». Он чутко понял ещё в советские времена, что вот это «мы хотим, чтобы уже завтра наступил…» - неосуществимо. Завтра не будет, понимаете, и послезавтра не будет, надо терпеть. Потому что это нам завещано. И не случайно русский - единственная национальность, которая определяется прилагательным, в отличие от существительных «англичанин», «немец», «испанец», «таджик» и прочее. Потому что «русский» к чему-то прилагается. Вот и надо подумать - к чему? И тогда не будет этого нетерпения. И мы не будем говорить «путинская Россия ужасна». Неправда! В ней хватает недостатков, но она - растущая, нормально живущая страна. 

 

 

- Мы говорили в самом начале о характере современных войн, есть война и в пропаганде. И её надо выигрывать. Когда ведётся пропаганда, она подавляет правду. Но пропаганда не должна подавлять историю. Если вы возьмёте, например, восемь томов сборника Совинформбюро, то это чистая пропаганда. Я это понимаю в период войны. Но когда мы до сих пор приводим сообщения Совинформбюро в качестве документа - это уже чистая ложь. Будьте добры сегодня изучить, сколько немецких самолётов было сбито 22 июня и сколько потеряно нами, по другим источникам.

Проработав на телевидении почти пятьдесят лет, могу вам сказать, что не принимаю нынешнее ТВ в гораздо большей степени, чем кто-либо другой, но не за счёт того, что мы ведём пропагандную войну. У меня претензии к российскому телевидению - по поводу бездуховности и пошлости. Когда я был одним из руководителей Ленинградского ТВ, у меня был принцип, за который меня ругали: лучше скучно, чем пушло. Пусть лучше будет скучная философская передача, у которой десять зрителей, чем пошлость, которую будут смотреть все. Теперь телевидение стало совсем другим, к сожалению. Оно гонится за рейтингами, у него ориентация сменилась, оно рассчитано не на здорового человека. А то, что оно перехлёстывает в пропаганде, - ну, мы никогда этим не умели заниматься, знаете ли. Если б умели это в шестнадцатом году, может, не произошло бы катастрофы семнадцатого года.

- Да, конечно. Россия в Первой мировой воевала «одной рукой». Вот, например, писатель Пришвин живёт в провинциальном Ельце, и там вообще не чувствуется мировая война. Он пишет: только вот цены на сахар чуть поднялись, а всё остальное - как до войны… В то время, как Англия, Франция, Германия испытывают страшные тяготы и там за критику правительства арестовывают, сажают, даже расстреливают, у нас пожалуйста - любая газета может написать «как наши армии плохо воюют». Вот вам война! Это тоже Россия, понимаете. Это тоже русские, которые позволяют себе не сосредоточиться. Вот товарищ Сталин сосредоточился и выиграл войну по-другому - за счёт её ужесточения.

- Давайте начнём не с государственного масштаба. Вот мой отец погиб во Второй мировой. Оба моих деда воевали в Первую мировую. И доблестно. Один вошёл в летопись Черноморского флота, другой с простреленной рукой вернулся с Румынского фронта. Я этим горжусь, понимаете. Независимо от того, как закончились войны. Но, конечно, не закрываю глаза и на то, что наша победа во Второй мировой до сих пор остаётся «победой со слезами на глазах». Мы же в результате потерь просто обезлюдели. 

- Да. Но, ещё раз: в этой войне участвовали ваши деды, отцы, и они воевали доблестно. Вот и всё. Вот и гордитесь этим. 

- Конечно, они никак не жили. Они нуждались в психологической реабилитации, их нужно было беречь, поддерживать, как во всём мире с ветеранами поступали, а на самом деле они спивались, там масса была проблем… Тут я с вами согласен. Но, во-первых, надо государство отделять от Родины. Понятие «Родина» - это не понятие «государство». Мы любим Родину, понимаете. А государство - это уж как Бог даст. И вот любовь к Родине не позволяет только негативно смотреть на нашу историю. Не позволяет.

К вопросу о том, что потери войны до сих пор не подсчитаны. Я вам один пример приведу. Все знают блокадный дневник Тани Савичевой. Но Таня Савичева не является жертвой войны! Потому что умерла от болезни в нижегородском городке Шатки в 1946 году, хоть болезнь и блокадная. А сколько таких? Такой же дневник, например, существует в Якутске. Там не летали «юнкерсы», не было блокады, но то же самое - повествование о вымирании целой семьи. Его писала девочка Майя Аргунова. Они от голода умерли в военные годы и тоже не считаются жертвами войны. Ну, жила семья, ну, умерли, все же умирают… 

Так что потери России, конечно, страшные. И про них нельзя сказать «вот на этой цифре остановимся», потому что они до сих пор продолжаются. Но это не мешает нам любить Родину.

- Мне не мешает. Потому что у меня она одна. У меня за жизнь может быть много президентов, много премьер-министров, может быть власть коммунистическая, либеральная, демократическая, консервативная, монархическая. А Родина всё равно одна. И Родина моя - не «Раша», а Россия. На этом заканчиваются дискуссии, потому что, повторяю, я могу находить недостатки у власти вчерашней и сегодняшней, это нормально, но должен понимать, что если я способствую развалу и очередной катастрофе, то мне надо сто раз подумать, прежде чем даже критиковать. На пороге бездны надо останавливаться, иначе мы все в неё свалимся.

- С тринадцатым веком. 

- Это, конечно, реформы Александра Второго. При нём были и очень удачные реформы, и не очень удачные, и опрометчивые. И шаги вперёд, и шаги назад. Это время, когда шли поиски будущего государства. 

- Нет. История уроков не даёт. Она только чувствам учит. И один из моих учителей Лев Николаевич Гумилёв тоже считал, что, к сожалению, не извлекаются уроки из истории, как корни в математике. Другие поколения заново всё переживают. 

Вот смотрите: тринадцатый век. Процветающая Русь. И как быстро всё это уничтожается. Причём не столько татаро-монголами, сколько в результате междоусобиц, когда захватчики натравливали друг на друга русских и какой-нибудь рязанский князь нападал на владимирского вместе с монголами. Вот это первый большой урок - что такое междоусобица в России. И что такое стремление к первенству.

- Да. Вот это «мы лучше» уже в тринадцатом веке проявилось. А татары что - они немножко этому помогли, подтолкнули, и всё. Не стало цветущего государства, которое в Европе называли «Русь - царство городов». Пожгли, поуничтожали. И дальше наступила уже совсем другая эпоха. Как у нас в семнадцатом году: «До основанья, а затем…». 

- В нашей истории они уже не раз входили в противоречия. 

- Согласен. Проблема ещё вот в чём. Интеллигент в определённые эпохи иногда остаётся в совершенном одиночестве. Понимаете, как гора. Вот он «вырастил» себя и смотрит вниз: кто-то там «в долине» копошится. И тогда он начинает создавать свою церковь. Например, Гиппиус, Мережковский - это же люди, которые хотели создать какую-то особую церковь. Лев Николаевич Толстой этим тоже отличался, что не красит его, на мой взгляд, как великого художника. И вот эта особость, а не всеобщность - она отличает интеллигента… Мы с вами сегодня (интервью взято 29 ноября. - прим. авт.) были на панихиде памяти великого русского писателя Виктора Петровича Астафьева, и там мы были все вместе, были народом. А когда мы расходимся по своим ячейкам, кабинетам и т.д., мы начинаем думать вне народа.

В чём для русского человека главная потеря XX века? Не в том, что каши стало больше или меньше, а в том, что в 1917 году прекратило существование государство русского народа. Оно именно так позиционировалось государями - государство русского народа, в котором живут и другие народы. И эта формулировка уже никогда больше не повторялась, ни в советские времена, ни сейчас. Чем вдохновлялся человек тогда? «За веру, царя и отечество». При всей абстрактности русского патриотизма - а он всё-таки абстрактен, потому что витает в облаках, - у нас сначала не стало царя, потом нас стали лишать веры, а в 20-е годы возникла тенденция «у вас и отечества нет, мы его заново создаём». Основополагающие принципы, в которых духовно был укоренён человек, потеряны. А дальше - делайте с ним что хотите. Вначале - «штурм неба», потом - эти странные формулировки «социализм в основном построен, в 80-м году наступит коммунизм», и, наконец, сегодняшние коммунисты, со свечками стоящие в храмах… Ребята, ну вы выберите что-то одно: или Маркса с Лениным - или Бога.

В общем, эта сумятица в голове нашего человека - боюсь, она ещё долго будет продолжаться. 

- Для меня сейчас самое главное - чтобы мы ощутили себя единым народом, поняли, что Россия - наша Родина, окончательно и бесповоротно, любили её со всем тем чёрным и белым, что случилось с нами. И чтобы поняли, что русское - это не советское. Тогда мы из истории выйдем и поймём, куда нам плыть. 

 

Кто есть кто   Виктор Правдюк Родился в 1941 году в Севастополе. Выпускник Ленинградского университета. На телевидении с 1967 года. Снял примерно три тысячи телепрограмм и документальных фильмов. В их числе: «Вторая мировая. День за днём», «Первая мировая. Великая и забытая», «Полководцы великой войны», «Зимняя война», «Террор в отдельно взятом городе», «Дело» Иосифа Сталина», «Тайна гостиницы «Англетер», «Диктаторы: Франсиско Франко», «Диктаторы: Бенито Муссолини» и другие.