Ведь мы же с тобой ленинградцы…

27 января отмечается 68-я годовщина полного освобождения Ленинграда от немецко-фашистской блокады. А годом ранее в этот же день советские войска смогли прорвать блокадное кольцо. Этот январский день памятен и значим для всех жителей города на Неве, и неважно, родились они в советском Ленинграде или в Санкт-Петербурге уже нашего времени, для всех, кто сейчас живет в разных уголках мира, но несет по жизни самое дорогое звание – житель блокадного Ленинграда, для всех, кто чтит память предков и всех сражавшихся с фашизмом.

«Блокада – мои первые годы жизни»
Светлана Исааковна Давыдова, нынешний председатель силламяэских обществ жителей блокадного Ленинграда и ветеранов войны, в годы Великой Отечественной была еще совсем маленькой девочкой. Первые годы ее жизни пришлись на это страшное время.
«Когда Ленинград был полностью блокирован фашистами, мне было два года, – рассказывает Светлана Исааковна. – И блокаду мы пережили вместе с мамой и моим старшим братом. Отец ушел на фронт, но уже 8 сентября 1941 года, в день, когда замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда, погиб на Лужском рубеже. Он ушел в разведку и не вернулся – так говорилось в бумаге, которую моя семья получила. И до сего дня больше ничего о нем разузнать не удалось. Я знаю только то, что мой папа числится не как житель блокадного Ленинграда, хотя в этом городе он родился, а как военный, защищавший Ленинград.
Вообще, война, тяжелое время разрухи и голода касались его не раз. Он 1904 года рождения, в 1907-м остался без обоих родителей, они умерли во время голодомора – такие катастрофы бывали не только в Украине, как представляется теперь многим, но и в России. Отца и его сестер, всего четверых детей, стала воспитывать самая старшая из них – Мария. Папа рос в неспокойном для России времени, когда свергалась империя. Тринадцатилетним мальчишкой прикоснулся к революционным событиям, в семнадцать лет был уже партийным. А когда в 1939 году началась советско-финская война, стал проситься на фронт. К тому времени он уже отслужил в армии, стал канониром. Но острой необходимости в добровольцах не было, и отца не взяли, к тому же посчитали, что он больше нужен на производстве. Мама потом рассказывала, что ее отец, мой дедушка, и мой папа, будучи людьми военными (дедушка участвовал в революции 1917 года), чувствовали, что быть войне, часто вели об этом разговоры.
В январе 1941-го умер дед, в мае отца назначили старшим инженером на «Электросиле», а 22 июня началась война. У папы на производстве была бронь, и его снова не хотели отпускать, но в июле он все-таки смог добровольцем уйти на фронт – в Ленинградское ополчение, был комиссаром. Дважды отец приходил в Ленинград за пополнением. Мой брат, он старше меня на семь лет, его хорошо помнит, а я почти нет. Последний раз отец пришел домой в августе, а 8 сентября пропал без вести. Бабушка, мамина мать, умерла в марте 1942 года, тогда брату пришлось бросить школу, чтобы ухаживать за мной. Мама ведь работала инженером на «Электросиле», производство должно было действовать на полную мощность. Транспорт в городе уже не ходил, и мама каждый день отправлялась на работу и обратно пешком. Это, пожалуй, и все, что я помню о блокаде.
После войны ни мама, ни брат на эту тему говорить не любили. Брату из всех нас пришлось особенно тяжело, он был еще ребенком, а у него на руках умерли и бабушка, и тетя, и два наших двоюродных брата. Да и наголодался он в детстве, а как говорила мама, «голодная память» – страшная вещь. Так что расспросить их о чем-то подробнее у меня, когда я подросла, не получилось. А сама я, так как была болезненным ребенком, в школу пошла только с девяти лет, из детства больничные палаты помню лучше, чем жизнь нашей семьи в блокаду…».

Блокадников официально признали лишь 45 лет спустя
Блокада Ленинграда унесла жизни почти миллиона горожан - как известно, 900 дней и ночей противостояли ленинградцы фашистской чуме. Но, несмотря на такую высокую плату только 45 лет спустя, в 1989 году, правительство Советского Союза официально стало присваивать знак жителя блокадного Ленинграда. До того понятие «блокадник» существовало лишь на словах.
Приблизительно через два года, 6 сентября 1991-го, указом Президиума Верховного Совета РСФСР Ленинграду было возвращено его прежнее имя – Санкт-Петербург. И хотя тогда большинство, а именно 54 процента, ленинградцев высказались за возвращение городу исконного названия, многих эта перемена задела за живое.
«Какими бы ни были исторические перипетии, но моя родина – Ленинград. Он навсегда останется городом-героем. А вообще, надо сказать, странная у меня семья, – с улыбкой замечает Светлана Исааковна. – Дедушка и мама родились в Санкт-Петербурге, мамина родная сестра в 1917 году уже в Петрограде, мы с братом – в Ленинграде. Все в одном и том же месте, но у всех в свидетельствах о рождении - разные названия одного и того же города».
Во время начала выдачи удостоверений в самом Ленинграде образовалось общество блокадников. Тогда их было еще достаточно много. В Ленинграде и в области они стали создавать свои общества по районам и городам. А потом и в других городах России стали появляться такие объединения, ведь жизнь раскидала ленинградцев, выстоявших в блокаду, в разные стороны.
Появились подобные общества и в Эстонии – в Нарве, Силламяэ, Таллинне. А в 1993 году стало говориться о создании Международной ассоциации жителей блокадного Ленинграда, которая бы отстаивала права блокадников, занималась их нуждами и проблемами. К тому времени республики СССР уже стали самостоятельными, появились границы, визовый режим. Но ассоциация, основанная на базе Ленинградского общества, стала функционировать только в 2005 году. Сейчас в нее входит 102 города из разных стран, среди них такие отдаленные государства, как Израиль, Греция, Америка. Согласно уставу Международной ассоциации жителей блокадного Ленинграда, город, где нынче проживает хотя бы один блокадник, уже имеет право вступить в нее. Силламяэское общество жителей блокадного Ленинграда также входит в эту ассоциацию.

В Силламяэ блокадников уже стало вдвое меньше
«Блокадники, которые получали удостоверения, имели право на льготы. Например, в магазинах в 1989 году уже ощущался дефицит на многие товары, а жителям блокадного Ленинграда давали продуктовые пакеты, предоставляли скидки на лекарства, на проезд в общественном транспорте и т.д. Невзирая на это, я не хотела получать знак блокадника, – признается сегодня председатель силламяэского общества. – Слишком сильно на меня повиляло то, что тема блокады в нашей семьей была запретной. Как-то я заговорила об этом с братом, а он сказал, что ему ничего этого не нужно, он жил в Ленинграде, был большим начальником и льготы и так имел по роду деятельности. «Если хочешь, займись этим сама», – отрезал он.
В Силламяэ организацию блокадников начала создавать Нина Александровна Данилина в том же 1989 году. Были люди, которые, как и я, безынициативно и равнодушно относились к получению знака, но Нина Александровна убеждала нас: вы же – ленинградцы, вы там были, вы пережили этот ужас. Она сама готовила список, организовывала нас. На момент создания общества, нас было 102 человека, некоторое время спустя стало больше, а потом пошло на спад, и сейчас Силламяэское общество жителей блокадного Ленинграда насчитывает всего-то 45 человек. Ничего не поделаешь, люди умирают, это естественное течение жизни…
Поначалу общество не функционировало, как сейчас, – мы не собирались, не проводили мероприятий. Но уже в 1991 году Нине Александровне понадобилась моя помощь, она знала, что я занимаюсь общественной работой, да и отказать ей я не могла. Так я занялась внешними связями. Работала над уставом организации, поддерживала контакты с Ленинградом, с нарвскими и таллиннскими блокадниками. Когда Петербург стал проводить съезды для блокадников, от Силламяэ стала участвовать и в них. В 1993 году на посту председателя нашего общества Нину Александровну сменила Ирина Александровна Козлова, она умерла совсем недавно – 28 декабря. В 1994 году, в год 50-летия снятия блокады, нам, силламяэским блокадникам, генконсульство России в Нарве и наше горуправление помогли устроить праздничный вечер. Пожалуй, в истории нашей организации это было самое большое и запоминающееся торжество.
А в 1995-м Силламяэское общество жителей блокадного Ленинграда было официально зарегистрировано на территории Эстонии. Но нам было поставлено условие – председателем должен быть человек с эстонским гражданством и при этом блокадник. Мы уговорили занять этот пост Лидию Августовну Федорову. После войны она приехала в Силламяэ вместе с мамой, которую отправили сюда на работу. А отец Лидии Августовны погиб на Сааремаа, в городе Курессааре. После снятия блокады он продолжал воевать, и вражеская пуля настигла его в Эстонии».
…Четвертым председателем силламяэской организации блокадников Светлана Исааковна Давыдова стала несколько лет назад, хотя работу организации изнутри давно знала назубок. Никогда руководить обществом не стремилась, но все-таки взвалила на себя эту нелегкую работу, больше-то некому. А еще Светлана Исааковна руководит деятельностью Силламяэского общества ветеранов войны. В свое время его последний председатель Федор Егорович Грачев не зарегистрировал общество в Эстонии, а теперь нужно немало сил и денег, чтобы сделать это. А откуда все это у ветеранов? И Давыдова предложила им как бы слиться с блокадниками, сохраняя при этом свои устав и банковский счет для перечисления пожертвований.
А чем сегодня живут ленинградские блокадники в Силламяэ? – спрашиваю я у Давыдовой. «Стараемся не забрасывать проведение тематических вечеров и встреч. Я продолжаю ездить на мероприятия в память блокады в Петербург, по возвращении делаю доклады. Людям интересно. Но нам все тяжелее стало собираться: возраст. Так что мы поддерживаем друг друга морально – навещаем, созваниваемся, поздравляем с праздниками. Мы пережили страшное время блокады, но старость человеку пережить, наверное, труднее. Но пока что мы не сдаемся», – бойко отвечает она.

На коллаже из архива общества запечатлены лица силламяэских блокадников.