Их судьбы переплелись, а жизнь, как и у многих, вместила в себя и радость, и горькие потери. Владимир Иванович Забалканский – ветеран Великой Отечественной, имеет медаль «за отвагу». Альвина Александровна – заслуженная шахтерка, с четверть вековым шахтным стажем.

Владимир Иванович родился в деревеньке, что близ Печор. О своем детстве рассказывает скупо, воспитала его, по сути, третья жена отца.

«Когда я был маленьким, моя мама, 29-летняя женщина, родившая к тому времени уже семерых детей, умерла. Отец женился во второй раз, но измотанная тяжелым деревенским трудом, родившая отцу еще двоих детей мачеха (у нее был еще один ребенок от первого мужа) умерла, помучавшись после тяжелых родов всего несколько месяцев. Отец женился в третий раз, эта его жена и воспитала нас всех – не бросила даже тогда, когда 38-летний отец, заболев воспалением легких, тоже умер».

Володе было тогда 15 лет, он помнит, как немцы (Печоры были оккупированы Германией буквально в первые дни войны) отправили отца в жгучий мороз отвозить в Печоры картошку – «сдавать продовольствие».

«С неба сыпались птицы, замерзающие на лету. Отец взял одного голубка, да и засунул себе под тулуп. Отогрел. А себя не сберег, сильно простыл там, и после этого вскоре умер», - вспоминает Владимир Иванович.

В 1944 году Печоры освободили. 17-летнего Володю в числе таких же молодых людей («нас называли поскребышами войны» - говорит Владимир Иванович) призвали в армию.

«Собрали нас со всего Печорского края, взяли в школу сержантов, потому что многие из нас, как на подбор, были высокие и сильные. Учили нас в лесах всему – рыть землянки, валить лес и строить из этого жилье, стрелять - в общем, очень концентрированный курс молодого бойца», - рассказывает Владимир Иванович. 

Но на сержанта выучиться не удалось – уже через три месяца Владимира с остальными «кинули» восстанавливать железнодорожный мост на реке Великой в Псковской области. Этот мост, отступая, Красная армия взорвала, чтобы не достался немцам.

«Несколько месяцев мы восстанавливали мост, а потом нас посадили в эшелоны и повезли дальше, не сказав, куда. Оказалось, на войну с Японией, «освобождать дружественный китайский народ». Это было самое начало 1945 года… война еще продолжалась».

«Мы ехали через Байкал, купались там, пробовали местную рыбу. И вправду – Байкал красивый и очень чистый», - вспоминает Владимир Иванович.

Эшелоны пришли на станцию Гродеково (поселок Пограничный), оттуда путь лежал в сторону пустыни.

«Нам дали сухой паек, и дальше мы пошли пешком, через день были уже в столице Монголии Улан-Баторе. Она была одноэтажная тогда, даже юрты стояли. Потом мы пошли через Манчжурию. Прошли пустыню Гоби - 450 километров чистого песка. Шли пешком. Сначала у нас были лошади. Но их в пустыне кормить нечем, мы их съели. Овец гнали очень много, под тысячу, на еду. Перешли Большой Хинган… Шли по ущельям, несли провизию, оружие, я нес пулемет… Друг потерялся, упал в пустыне, так я его больше не видел. Шло нас около восьми тысяч. Я снимал с себя несколько раз ручной пулемет Дегтярева, думая, что все, не донесу, не могу. Но потом собирался с силами и шел дальше», - рассказывает Владимир Иванович.

Переход занял около полутора-двух месяцев. По раскаленной пустыне, питаясь только слегка обжаренной бараниной, шли люди.

«Чтобы развести костер, мы собирали перекати-поле. Мы проходили порядка 60-90 километров в сутки. Японцы прятались по заставам, стреляли, сбрасывали «кошку». Много людей погибло», - делится страшными подробностями Владимир Иванович.

Через некоторое время люди заболели цингой и куриной слепотой.

«Десны кровоточили, зубы шатались, а по ночам мы ничего не видели – шли, держась друг за друга, чтобы не потеряться. А потом я вспомнил, что где-то читал или слышал о том, что надо кушать чеснок и лук, а там как раз росли, знаете, в пустыне, где хоть немного попадалась трава, травка, небольшие чесночины, много их. Солдаты шли по ним, стаптывали, от этого дикого чеснока распространялся едкий запах, который проникал в дыхательные пути и глаза, все чихали, но все-таки я брал этот чеснок и ел. А через время почувствовал, что стало мне лучше – зрение вернулось, зубы перестали кровоточить», - говорит Владимир Иванович.

«Зато теперь чеснок не ест совсем», - улыбается его жена Альвина Александровна.

Переход по пустыне был тестом на выживаемость. Особенно тяжело было мириться с тем, что миражи, обещающие конец пути и дававшие надежду и третье дыхание, оказывались всего лишь миражами.

Иногда становилось невыносимо, но нужно было идти. Чтобы жить.

«Однажды пришла такая туча, что буквально за два часа мы оказались под проливным дождем и в воде по пояс. Мы шли в лощине, вода собиралась и не успевала уйти в песок. За нас цеплялись пустынные зверьки, чтобы спастись, перебирались на головы -  царапали нас, змеи, ящерицы, тритоны - мы их с себя скидываем, а они снова лезут. И нам ни встать, ни сесть некуда, и спать никак, вода же стоит. Так мы шли около двух суток по воде – невозможно было ничего сделать, нужно было только идти дальше», - вспоминает Владимир Иванович.

«Как-то по пути я заметил, что неподалеку растут дикие арбузы. Кинулся туда, собрал две сумки полные и пошел к товарищам. Иду к месту стоянки, смотрю – все кричат, стреляют, ракеты летают…  Думаю, наверное, японцы напали. А у меня и оружия-то нет с собой, в палатке оставлено. Я все бросил, арбузы посыпались, подбегаю к своим, спрашиваю, что случилось. А мне отвечают, что война кончилась. Я плюнул и пошел назад за арбузами… Принес, все рады были, пить хотелось, губы потрескались. Так и встретил победу. Но впереди у нас еще была война с Японией».

Когда большой переход через пустыню закончился, бойцы оказались в  Китае, неподалеку от «русского» города Харбин. Здесь и получил Владимир свою первую медаль – «за отвагу». 

«Когда мы добрались до места, то выяснилось, что многие пришли из пустыни без всего, а я нес и снаряды, и мины, и ручной пулемет, и потому, наверное, меня наградили», - полагает Владимир Иванович.

«А потом нас привезли в Порт-Артур, где я три года служил в части. Мы там были в карауле и связь держали». Довольно скоро (в сентябре 1945) кончилась война с Японией, но вернуться на родину Владимиру было суждено лишь в 1951-м.

«В России как война кончилась, так стали в армию брать с 21 года. А меня же призвали с 17… Так что потом было четыре года «выравнивания». Война с Японией кончилась 3 сентября 1945 года, а я вернулся только через 6 лет».

С армии приехал на родину, но дом сгорел. Отца давно не было, старших братьев немцы забрали строить в Кохтла-Ярве дорогу на шахту Сомпа.

«А когда немцы отступали, то братьев взяли в плен уже красноармейцы за то, что на немцев работали».

Сам Владимир завербовался в Кохтла-Ярве на строительство шахты и поселка Сомпа. Здесь он и встретил свою судьбу, Альвину, которая 17-летней девушкой тоже приехала в шахтерский город, чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь.

«Я родилась в городе Луге. Нас немцы привезли в Кохтла-Ярве, эвакуировали, потому что на родине все сожгли партизаны. Мы думали, что нас в Германию отправят, а нас оставили здесь. Так мы оказались на острове Вормси. Жили там, как беженцы, я еще девочкой была. Коров держали, землю обрабатывали. Этим и жили. Потом, после войны, в Кохтла-Ярве стали строить шахту, родители узнали, что сюда вербуют и тут платят. Это был 1951 год. Ну, я вслед за двоюродной сестрой сюда и приехала», - вспоминает Альвина Александровна.

Познакомились они на шахте. Альвина с сестрой разгружали вагоны, а парни спускали лес. «И там он заметил меня, а я его как-то не заметила. Пошли вечером на танцы, смотрю – какой-то парень за мной пристально наблюдает. Глаз не сводит. Я у сестры потихонечку спрашиваю, мол, может, у меня комбинация из-под платья видна, она мне - нет, все у тебя в порядке», - смеется Альвина Александровна.

«Так и познакомилась. С весны стали вместе жить, а поженились официально в августе», - лаконично подводит итог Владимир Иванович.

«Свадьбы толком не было, была бутылка ликера и гости - сосед с женой и моя мама. И все непьющие, так эта бутылка и осталась неоткрытой», - улыбается Альвина Александровна.

Поначалу молодая семья жила в бараках, около шахты «Сомпа». 

«А потом я забеременела, муж работал один. Он был в почете на работе, и нам дали квартиру в домах, построенных по дороге на Сомпа».

В 1968 году Владимир попал под взрыв на шахте, потерял один глаз, получил травмы позвоночника и много других тяжелых травм и тяжелую  группу инвалидности. С тех пор не работал, работала только Альвина. Через какое-то время Общество слепых схлопотало для них квартиру в Ахтмеской части Кохтла-Ярве, в которой они и живут по сей день. 

У Забалканских родилось двое детей – дочка и сын. Но им пришлось пережить страшную утрату – сын трагически погиб, оставив двух маленьких дочек. 

Сейчас у Забалканских четверо уже взрослых самостоятельных внуков: две внучки и два внука - сыновья дочери. И правнук с правнучкой. Внучки живут за границей, внуки и дочь – в Таллинне.

На вопрос, как они жили все эти годы, не ссорились ли, шутка ли дело – 65 лет рука об руку, отвечают почти хором - «очень хорошо жили, никогда и мысли не было о разводе»…