Мой отец и брат арестованы службами КаПо (Полиция Безопасности). Оба уважаемые в Кохтла-Ярве люди, общественные деятели и политики (члены горсобрания, Центристская партия) - Евгений и Юрий Салтыковы.

То, как ведут себя следственные органы, вводит весь город, а также наших адвокатов, в шок. Им предъявляют обвинения в мошенничестве и просто на доказательную базу обратного не хотят даже обращать внимания. К настоящему моменту вся документация Молодежного центра органами следствия изъята. Опрошено большое количество свидетелей, некоторые даже неоднократно. Мы обращались в суды с просьбой изменить им меру пресечения (заключение под стражу). Но нам отказывают во всех инстанциях и уже по нескольку раз. При этом каждый раз мы получаем один и тот же ответ: в случае изменения меры пресечения они смогут оказать давление на свидетелей (но они уже ведь опрошены) и могут продолжить совершать преступления (какие?) - не приведено ни одного довода! Даже такие факты биографии наших родственников, что они активные в общественном плане люди, являются депутатами местных органов власти, пользуются уважением в городе - трактуется следствием не как факты, говорящие в пользу обвиняемых, а как отягчающие обстоятельства. Ведь, по мнению следователей, и, к сожалению, судов, именно их высокое положение в обществе, которое они зарабатывали годами, свидетельствует о возможности помешать следствию и давить на свидетелей! Повторюсь - при этом не приводится никаких доводов в пользу данной версии. Комитет ООН по правам человека пишет, что при продлении срока пребывания обвиняемого под стражей должны быть приняты во внимание и входить в предмет доказывания дополнительные обстоятельства, в частности: отпадение оснований, использовавшихся при обосновании первичного заключения под стражу (например, не должно, по общему правилу, повторяться в постановлении судьи, что есть опасность оказания давления на свидетелей, если они уже допрошены следователем).

Также должна отметить, что оба они сидят в Вируской тюрьме без права общения с внешним миром, т.е. звонки, письма и свидания с родными - опасны для следствия. (В 1996 году Комитет ООН по правам человека пришел к выводу, что «заключение без права общения создает условия для применения пыток и, следовательно, этой практики нужно избегать» и что «надо принять срочные меры для ограничения применения заключения без права общения».) В данном случае оба обвиняемых лишены права переписки, звонков, встреч, и видимо, в Тартуском Окружном суде либо не знают о мнении Комитета ООН по правам человека по данному вопросу, либо считают предполагаемое хищение по 150 евро в месяц настолько изощренным тяжким преступлением, что с данным мнением можно не считаться.

Сумма ущерба, которую им пытаются предъявить - 18000 евро за пять лет работы Молодежного Центра, т.е. это по 9000 евро на каждого подозреваемого с 2009 года, т.е. по 150 евро в месяц. Причем, снова прошу заметить, у города никаких материальных претензий нет. Горуправой постоянно проводились проверки и никаких нарушений выявлено не было. Центр находится в хорошем состоянии - никаких претензий. А возможно ли такое поддержание центра без траты на это денег? По словам работников КаПо, содержание под стражей каждого из них обходится государству в 3500 евро в месяц - итого, за три месяца эта парочка истратила 21000 евро денег налогоплательщиков. А ведь им еще, исходя из санкции, к ним примененной, придется увеличить ущерб бюджету нашей с вами страны еще на такую же сумму в 21000 евро. Итого - 42000 евро только прямых расходов, не учитывая расходов на внедрение большого количества всевозможных жучков во все возможные места, одновременное задержание, кажется, 12 человек для допросов параллельно с задержанием главных подозреваемых. Чтобы вернуть в бюджет Эстонии 18000 якобы или не якобы украденных денег, можно ли потратить 50000 или даже с учетом всех трат на оперативные расходы 100000 денег налогоплательщиков? Кажутся ли вам такие действия органов следствия соразмерными предполагаемому проступку?

Отец и брат занимались политикой, и у них это неплохо получалось. Отец прошел Афганистан, сам работал главным следователем в Криминальной полиции, откуда его «попросили» за его военное прошлое. Он организовал Молодежный центр, который до сегодняшнего дня благополучно существовал и проделывал огромную работу с молодежью нашего не очень благоприятного района (Ида-Вирумаа). Кстати, в этом году, как раз, когда брат и отец уже находились в «местах не столь отдаленных», наш Молодежный центр был признан лучшим в Ида-Вирумаа. Я пишу НАШ Молодежный Центр потому, что вся семья помогала воплотить это в жизнь. Хотя этот центр и считается городским учреждением, но то, что нам досталось от города, не вспомнить уже никому. Это было старое заброшенное здание и очень маленький городской бюджет. Мы построили его своими руками, в свободное от личной жизни время. Многое приходилось делать своими силами. И вот теперь это огромное здание приобрело человеческий вид, сюда привлекли огромную часть молодежи, которая с таким удовольствием занимается здесь активной и полезной деятельностью. Теперь КаПо пытается доказать, что из города брались деньги и ничего не делалось. Возможно, где-то приходилось «хитрить», брать деньги на одно, платить за другое и т.д. Но все шло на благо центра, а не на благосостояние семьи. Все прекрасно понимают, что в этом мире можно получить больше и выгоднее за наличные деньги. А когда бюджет настолько мал, как приходилось выкручиваться? Подумайте. И вот теперь - мы опасные преступники, лишенные свободы и какой-либо связи с внешним миром.

Также хочется отметить - отец мой был «остер на язык» и любил писать статьи в газеты и в своем блоге, за что не раз его и посещали работники вышеуказанного заведения и «грозили пальчиком». Но он настолько верил в справедливость и продолжал писать правдивые статьи… видимо не всем очень нужные.

Евгений (мой брат) также работал в этом же Молодежном Центре. Он писал проекты для центра и здорово этим помогал существованию центра. Сейчас, к примеру, работа центра затухает с огромной скоростью, никому теперь нет дела до нашей молодежи. Работники центра дорабатывают Женины проекты и… впереди пустота, с сожалением говорят они.

При разрешении вопроса о необходимости применить меру пресечения, определении ее вида, следователь, прокурор, суд должны учитывать тяжесть совершенного преступления, личность обвиняемого, подсудимого, род занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства. При этом необходимо подчеркнуть, что мера пресечения не может быть использована в качестве способа давления на обвиняемого или подозреваемого. В данном случае суд выразил свое согласие с мнением следствия, что все, что было сделано хорошего подозреваемыми за свою жизнь - общественная работа, депутатство, несудимость, а также устойчивое семейное положение, наличие жилья и т.п. характеризует их, видимо, как закоренелых преступников, которые могут совершить новые преступления и влиять на свидетелей с целью дачи ложных показаний, так сказано в решении Тартуского Окружного суда. Хотя особенность решения об избрании меры пресечения заключается в том, что для его принятия достаточно наличия данных, свидетельствующих о вероятности наступления какого-либо последствия, указанного в уголовно-процессуальном законе, однако все факты, обуславливающие эту вероятность, должны быть установлены ДОСТОВЕРНО, а этих доказательств в решении суда почему-то нет.

Следствие обязано как можно более точно выяснить все обстоятельства предполагаемого преступления. Для этого в их руках есть различные способы сбора информации, например, допросы свидетелей. И люди обязаны помогать нашим органам в проведении расследования. Что они и делают.

Но вот один из опрошенных свидетелей был крайне удивлен одним из заданных ему вопросов. Его спросили - не знает ли он людей, ненавидящих одного из обвиняемых по данному делу? Нас этот вопрос тоже изумляет! Какую объективную информацию по данному делу можно получить от человека ненавидящего? И какое отношение это имеет к расследованию обстоятельств дела?

Другого опрашиваемого лица попросили предоставить ключи от дачи обвиняемых, которые у него могли иметься. Как-то тоже странно. А почему не попросили их у самих подозреваемых, если это так необходимо для следствия? Как-то даже не хочется предполагать, что можно чуть позже обнаружить в данном месте. Ведь намного проще провести следственные действия с соблюдением предусмотренных процессуальных мер.

Мы ни в какой мере не хотим давать какую-либо процессуальную оценку данному делу. Суд и только суд установит истину, накажет виновных, оправдает невиновных. И все же вопросы о той жесткости, с какой в данном деле отнеслись к обвиняемым, ее необходимости и обязательности у нас остаются.

На данном этапе дела нас бесконечно возмущает поведение следствия, прокурора и суда в отношении санкций. Теперь, мы так понимаем, дальше будет еще веселее!

Наш иск об изменении меры пресечения на выход под залог или под «браслеты» был отклонен, причем с такой формулировкой, что если ей руководствоваться, то эти меры пресечения невозможно применить вообще ни к кому. Зачем только они вообще прописаны в законе? На замечание о том, что у нас больная мама, судья ответил, что есть еще члены семьи, которые живут в этом же районе. Интересно, кого он имел ввиду, Евгения? Или меня? Но тогда хоть бы заглянул при выполнении своей важной работы в регистр народонаселения Эстонии. Я уже много лет прописана и живу в Таллинне.

Мы готовы идти и дальше, каких бы нервов нам это не стоило. Я буду писать всегда и везде, и не собираюсь останавливаться. Я вполне адекватна в своем решении, прекрасно понимаю, что помочь следствию у меня не получится, но очень хочется достучаться до кого-нибудь, чтоб обратили внимание на сложившуюся ситуацию.

Повторяюсь, я, возможно, не смогу помочь родственникам, но мы должны остановить этот беспредел!