Старый город – раньше и теперь

Сразу скажу, что Старый город – самое первое место моего проживания в Эстонии. Много лет назад меня, 8-летнего пацана, мама привезла в Кохтла-Ярве из глухой вологодской деревеньки, и мы стали жить с ней в бараке на улице Лай (это в районе бывшего управления торговли). Нашей «квартирой» стал уголок в этом бараке-«общежитии», отделенный от всех остальных проживающих тут женщин простыней…
20 лет назад, как и о поселке Кява, я рассказывал на страницах местной газеты и о Старом городе. Что тут было, как жили тогда люди, о чем мечтали… Давайте повспоминаем…

20 лет назад для кого-то здесь было место работы - «Сланцехим» или ТЭЦ, Институт сланцев или другое учреждение. Еще здесь находился Музей сланца, клуб «Патриот», автошкола. Но самый главный и популярный объект тогдашнего Старого города – это, безусловно, магазин №1 - Kaubamaja. Едва ли не каждое утро толпы страждущих брали его приступом, словно штурмовали Бастилию, в надежде хоть чем-то отовариться. Но Старый город – это не только рабочая и торговая зона, это еще и постоянное место проживания некоторой части наших сограждан. Их было здесь совсем немного, всего на три улочки – Пионеэри, Матросова и Маяковского.
20 лет назад своих собеседников на улице Пионеэри, где стоят в два ряда серые, выложенные из плитняка трехэтажные дома, я нашел наугад. Поднявшись под самую крышу одного из домов, попал в квартиру супругов Маалман. Леонхард Каарелович и Вера Павловна на Пионеэри жили очень давно, а Вера Павловна – так и вообще со дня своего рождения, т.е. 66 лет. Она русская, ее родители приехали в Кохтла-Ярве еще в 1918 году, отец был шахтером, мать – разнорабочей. Много интересного рассказала мне тогда Вера Маалман про свою улицу, про Старый город.
На месте этой улицы в 20-х и начале 30-х годов прошлого века был сланцевый карьер. (Вот почему она находится как бы во впадине, в ложбине). Из добываемого здесь сланца на заводе гнали сланцевое масло. На отработанной территории стали строить дома, благо строительный материал – плитняк – был под рукой. Селились тут в основном рабочие завода, но жили и шахтеры. Место это раньше называлось «Hadaküla» (деревня беды). Можно сказать, здесь было заложено начало города Кохтла-Ярве. Возле домов стали разбивать сады-огороды. Постепенно все благоустраивалось и обрастало.
В свое время это была очень красивая улица, особенно весной, когда буйство красок полыхало в цветущих садах, чище и опрятней было около домов. И всегда здесь было людно. Ведь улица прямиком ведет и на СПК, и на ТЕЦ, а многие тогда ходили пешком на работу и с работы. Но в один прекрасный день было приказано снести заборчики как символ частной собственности и устроить здесь нечто подобное общественному парку. Но ничего из этого не вышло. Были разговоры о переселении жителей ул. Пионеэри в благоустроенные квартиры, даже график отселения в домах вывесили. Но людям, прожившим здесь почти всю жизнь, не хотелось отсюда уезжать.
- Условия у нас не ахти какие, - рассказывала Вера Павловна, - ведь живем, считай, на чердаке – выше нас только крыша. И газ всего лишь баллонный, и теплой воды нет, да и туалет один на весь подъезд. Но мы привычные ко всему люди. К тому же садик-огородик для нас пенсионеров - большое подспорье, и с соседями у нас все ладно, - и с улыбкой добавила: - А я ведь помню, каким Старый город был еще и раньше. К примеру, там, где сейчас клуб «Патриот», был Народный дом. И всегда там было много людей и весело, а сейчас одни лишь панихиды устраивают. И стадион, который был тогда поменьше, никогда не пустовал. На нем даже певческие праздники проводили. А какой богатый был здесь, в Старом городе, базар!.. Из Сака, Пуртсе, Валасте и других мест везли сюда мясо, молоко, яйца. Килограмм телятины стоил всего 1 рубль. А школа какая чудесная была здесь! Как она оборудована была, а какой в ней большой спортивный зал... Кому пришла в голову мысль закрыть ее – не понимаю.
Рассказывала это Вера Павловна, а я соглашался с ней. Ведь много лет назад, пацаном еще, ходил я в спортзал этой школы, где вместе со своими друзьями из 3-й средней школы занимался в секции спортивной гимнастики у замечательного тренера и человека Уно Йыэсаара. И еще вспоминается мне, что когда-то рядом с этой школой был очень даже неплохой по тем временам плавательный бассейн. С тремя ваннами разной глубины, раздельными переходными мостиками, с вышкой для прыжков. В «лягушатнике» для самых маленьких была установлена скульптурная фигура озорного и симпатичного слоненка, который обдавал визжащую от восторга детвору искристыми брызгами прохладной воды. А сейчас на этом месте обыкновенный водоем, откуда поливальные машины забирают воду. Нет давно уже ни мостиков, ни слоненка.
- Да, запустенье и беспорядок кругом, - грустно соглашалась со мной Вера Павловна.
Узнав, что я буду на улице Матросова, с улыбкой спросила, знаю ли я, как она называлась раньше. «Капроновый чулок», - отвечаю.
- Не капроновый, а шелковый, тогда капрона еще не было, - поправила меня Вера Павловна.
От супругов Маалман я направился на улицу Матросова. Интересно, кто же и как жил тогда в «шелковом чулке»? Дома здесь разительно отличались от тех, что на улице Пионеэри. Больше они похожи на коттеджи на 3-4 семьи, правда, построены из того же плитняка. Толщина стен почти метр. Рядом с домами – крепкие каменные сараи. Раньше в них хранили запасы топлива, а теперь жильцы используют их под гаражи. В одном из таких домов жили 65-летний Освальд Яанович Пютт со своей женой Хильдой. Если Вера Маалман, русская, родилась в Эстонии, то Освальд Пютт, эстонец, родился в Казахстане. Его родители перебрались туда в поисках лучшей доли еще в 1910 году. В Эстонию, в Кохтла-Ярве, Освальд приехал в 1945 году после демобилизации, да так тут и осел, женился, работал.
О своем житье-бытье здесь Освальд Яанович говорил так: «Все, вроде есть: газ, паровое, воду греем в титане. Хороший подвал под домом, сад рядом, место тихое. Только вот летом в доме холодно, стены-то толстые, за ночь остывают и днем не успевают нагреться. В этих домах когда-то жила местная интеллигенция – руководящие работники карьера, завода, шахты. Сейчас же здесь живут в основном простые как мы и такие же старые люди. Уезжать отсюда? Нет, не хотим, нам здесь нравится. Жить можно, было бы здоровье, были бы мир и спокойствие.
Уходя отсюда, я опять задавался вопросом: «Что ждет людей, живущих в Старом городе? Переселят ли жильцов улицы Пионеэри в благоустроенные квартиры?».

Старый город: 20 лет спустя
Итак, начало июня 2012 года, и я вновь гуляю по Старому городу. Захожу в бывшую 1-ю среднюю школу, то бишь в здание, где она когда-то располагалась. Заглядываю в тот самый спортзал, где 12-летним пацаном делал разные сальто под наблюдением замечательного тренера Уно Йыэсаара. Бойкая женщина по имени Раиса, с улыбкой представившаяся - «одна я тут на данный момент во всех лицах: и уборщица, и охранница, и начальство подменяю», ответила на несколько моих вопросов. Она рассказала, что все здание школы сдается в аренду. В спортивном зале занимаются гимнастикой и аэробикой, часть помещений арендуют художники, располагается тут и адаптационный центр, который организует и проводит специальные курсы для людей, потерявших работу. В другом крыле находится гостиница, где останавливаются приезжающие сюда на соревнования спортсмены. Есть надежда, что будут получены европейские деньги на ремонт этого здания как очень значимого архитектурного и исторического объекта…
Выйдя из школы, я прогулялся к бывшему бассейну, некогда любимому месту отдыха горожан. Сейчас это длинный, с бетонированными бортиками водоем, заполненный мутно-зеленоватой с водорослями водой, с заросшими высокой травой берегами и вокруг - ни души…
А я уже на улице Пионеэри, единственной, наверно, в городе, которой не сменили название. Внешние перемены тут, конечно, налицо и довольно разительны. Дома, выглядевшие когда-то убого и бедно, сегодня все реновированы, территории вокруг них ухожены и огорожены. Около одного из домов стоят два крепких молодых человека, к ним и подхожу. Знакомимся, одного зовут Андрей Дорошенко, второго Манжосов Виталий, они и рассказали мне о здешнем житье-бытье. Дома, где есть два входа (с обоих торцов), поделены на двух хозяев. Реновация домов обошлась их владельцам очень дорого – до сих пор выплачивают кредиты. Зимой отапливаются и с помощью парового отопления, там где оно еще есть, и с помощью печек и котлов – говорят, что не замерзают. Питьевая вода не лучшего качества, приходится иногда покупать в магазине. Канализация морально и физически устарела – у каждого дома выгребная яма. Мужики очень надеются, что город выполнит свое обещание и сделает в 2013 году современную канализацию и водопровод обновит. Какого-либо городского депутата они здесь ни разу не видели и не знают, кто в горуправе курирует Старый город. Может, как сказали они, никому до этого места нет никакого дела, потому что в свое время эти дома были уже списаны (не зря же еще 20 лет назад жителям этих домов предлагали переселяться в городские квартиры).
Жительница соседнего дома Эве рассказала, что когда-то жители этих домов приватизировали свое жилье за так называемые «желтые карты». Потом кто-то у кого-то выкупил квартиры, и в конце концов на весь дом оставалось по два, а то и по одному хозяину. Еще она сказала вот что: «Если мы вокруг своих домов делаем все возможное, то город на нашей улице не делает ничего. Нам очень мешают старые деревья на перекрестке улиц Спорди и Пионеэри, там же совсем не на месте стоит столб электроосвещения».
Мечтают все жители улицы Пионеэри о современной добротной дороге (сегодняшняя, подсыпанная щебеночкой, разбита в пух и прах), и о нормальном уличном освещении.
Несмотря на все эти неудобства жить людям здесь нравится. «Спокойно тут, хорошо, и пока денег на отопление хватает, ни о каком переезде в другое место и речи быть не может», - со смехом говорят мне Виталий с Андреем и поясняют, что на обогрев такого большого дома - «такой махины» - уходит значительная часть средств. Желаю им удачи, а они просят меня написать правду.
Ну, а я между тем подхожу к бывшему клубу строителей, который назывался потом «Патриот». Теперь тут занимаются изготовлением мебели. Об этом мне рассказала руководитель по продажам фирмы Pallantis Grupp OÜ Эрле Томбанд.
Здесь изготовляют мебель различного назначения, заказы пока что только внутриэстонские. Работой обеспечены семь человек. Заказы есть постоянно, процент рекламаций совсем незначителен. В этом же здании находится и склад-магазин.
Возле клуба находится памятник советским войнам и участникам сопротивления в войне с фашистами. Травяной газон подстрижен, но не горит вечный огонь и нет чугунных цепей на ограде (а когда-то все это было). А я прохожу в расположенный рядом бывший Музей сланца. Что же хранят сейчас его стены? Оказывается, тут теперь собирают… стеклопакеты, изготовляют деревянные и металлические двери, зеркала, стеклянные полки, вырезают стекло по размерам заказчика. Работают пять человек, заказы есть постоянно, фирма, которая называется OÜ Nitklaas, действует уже с 1997 года. Об этом мне рассказала секретарь-бухгалтер фирмы Ольга Ковалева с ведома своего руководителя Вячеслава Якупова.
По ходу дела заглянул я и в здание управления концерна VKG (бывший «Сланцехим»). И здесь узнал, что у самого крупного работодателя в нашем регионе трудятся 1900 человек…
Институт сланцев, как говорится, почил в бозе – обшарпанное, запущенное, мертвое здание печально смотрит на меня запыленными глазницами-окнами, «пожарка» продается – не нужны пожарные Эстонии. Так вот переходя от одной «брошенки» до другой я пришел в «сердце» давнишнего Старого города, в магазин №1 или по-другому - Kaubamaja. Тогда, много лет назад, в пору тотального дефицита, здесь в дни распродаж творилось столпотворение, была настоящая давка. Сегодня же по большим его залам, заставленным всевозможной мебелью, на пару со мной гуляли грусть, тишина и виртуальные тени тысяч его бывших покупателей.
Продавщица, увидев меня, с испугу хотела спрятаться в стеклянную конторку: наверное, бедняжка, отвыкла от людей. Ее выручил Александр Романович, руководитель фирмы «Edem». Он рассказал, что магазин здесь работает уже 10 лет, продают корпусную мебель собственного изготовления, мягкую мебель других эстонских фирм и польскую мебель. Сейчас здесь трудится меньше десятка человек, а до кризиса работало 45. «Со временем ситуация улучшится и дела пойдут лучше», - надеется Романович.
А я стою уже у другого объекта, очень даже симпатичного, радующего взгляд своей внешней отделкой - 2-3-этажного здания бывшего управления торговли. Теперь тут располагается «MTÜ Turvakodu Rudolf». Что это за заведение, мне рассказала его заведующая Ирина Горбенкова. Здесь, в этом доме, находятся на попечении люди, у которых есть проблемы с психикой и которые не могут проживать самостоятельно. Всего здесь на полном обеспечении и медицинском обслуживании живут 59 человек, живут по двое в комнате. Попадают сюда люди по рекомендации социальной службы, а работают - 14 человек медицинского и обслуживающего персонала. Организовал и открыл это заведение в феврале 2000 года господин Велло Стернхоф.
Ну и наконец-то я добрался до улицы Матросова, только сегодня она именуется улицей им. Карла Лутса. И о самой улице и о жизни на ней в этот раз мне рассказывали две женщины. Одна из них - Ирина (просила не называть ее фамилию) живет тут четверть века. Очень нахваливала мне, как капитально, как надежно и качественно построены их дома, насколько профессиональны были, по ее мнению, те мастера, что строили их.
- Дому почти 90 лет, а балки под полом как новые, поменяли только сам настил из досок, а оконные рамы как прочно вделаны в стены! - с восхищением говорит Ирина. - Мы даже сохранили «буржуазную» (так она сама сказала) ванну, она наполовину вделана в пол – очень удобно ею пользоваться. Жить здесь намного лучше, чем в городском доме-муравейнике. Все у нас тут есть: и питьевая вода, и канализация и центральное отопление. Есть в доме и камин, и даже печки сохранились. – И с воодушевлением восклицает: - Наша улица самая красивая, самая лучшая! Ее можно назвать еще улицей художников, рядом с нами живет хорошо известный в городе Эдуард Конт, а дальше художница Маре Ребане. А вы сходите к ней, так в ее доме все интересно! – советует на прощание Ирина.
Заинтригованный, я иду к Маре Ребане, совсем не представляя, какая она. А она оказалась радушной, улыбчивой и очень доброжелательной женщиной.
Извинившись за свой непрезентабельный «прикид» (она была в испачканном красками рабочем халате, ибо только что сидела за мольбертом), Маре повела меня в свою студию, на второй этаж, на ходу рассказывая о своей семье, о доме, об улице и людях, тут живущих. Сразу замечу, что в доме много картин (их все рисовала Маре) и почти все они о природе. – «Природу, как и воду, я очень люблю рисовать», - говорит она. В этом доме Маре и ее семья живут уже с 1955 года. Именно тогда здесь получил квартиру от работы ее отец Эрнст Няреп, он работал на комбинате и потом в Институте сланцев.
- Я согласна с Ириной, у нас замечательная улица, добрейшие, милейшие соседи, мы все давно друг друга знаем. У нас хорошие дома для проживания, но они еще и историческое значение имеют и находятся на учете общества охраны памятников старины. Посмотрите, как много в доме сохранилось мебели и предметов с первых его дней – вот, к примеру, этот маленький шкафчик, или вот эта печь. А еще, знаете, что меня приятно греет душевно, – с улыбкой говорит Маре, - то, что я живу в доме, в котором когда-то жил сам Карл Лутс! (Карл Лутс, ученый-сланцехимик, один из основателей химической переработки сланца в Эстонии). Из города к нам сюда часто приезжают люди и предлагают обмен, но разве можно городской асфальт под окном променять вот на эту красоту! - Маре с удовольствием показывает мне из окна своей студии ухоженный и уютный садик. – Если бы был тут еще продовольственный магазинчик, - мечтает Ребане, - то было бы совсем замечательно.
Спасибо, Старый город! Ты мне в этот раз понравился. Успехов тебе и процветания! А людям, здесь живущим, - удачи и сбывшихся надежд!