«Этот город нам дорог, как молодость»
В кафе йыхвиского торгового центра «Центраал» закончила работу выставка фотографий старого Йыхви, действовавшая с мая этого года (ее продолжение обещано на следующий год). Но представленный на ней Йыхви довоенных и военных лет, а также город послевоенной поры хранят в своей памяти и йыхвиские старожилы, которые и поделились с корреспондентом «ИП» своими воспоминаниями. Воспоминания эти не претендуют на полноту исторического исследования, но и с их помощью можно узнать интересные странички истории. Например, о том, как жилось тут при немецкой оккупации или что осталось от дома, в котором провел несколько лет будущий Патриарх московский и всея Руси.30-е годы. Ярмарки и парады
Пенсионеры Евдокия Подгорная, Харальд Раю и Хелью Лаанеметс - одноклассники. До войны и во время нее они учились в двух йыхвиских школах, здание одной из которых сохранилось до сих пор, а второе - взорвали немцы. Сохранившаяся бывшая начальная школа - это нынешний Общественный дом на перекрестке улиц Уус и Кооли. Разрушенная средняя школа находилась на месте нынешнего виадука.
Все трое помнят еще довоенный Йыхви. 
- Главным событием в Йыхви были, конечно, ярмарки на месте нынешней центральной площади, - рассказывает Лаанеметс. - Из окружающих деревень народ съезжался сюда что-то купить или продать. А для нас, детворы, главной радостью были баранки, лимонад или выступление цирка.
Харальд Раю добавляет, что площадь и в те времена регулярно становилась местом военных парадов здешнего гарнизона эстонской армии.
- А вот чего я точно не помню, так это бедности в Йыхви, - продолжает Евдокия Подгорная. - Жили средне. А чтобы стать бедным, надо было превратиться в пьяницу и совсем уж опуститься.
Подгорные были одной из очень немногих русских семей в довоенном городе. Сама Евдокия и двое ее братьев родились уже здесь, куда отец семейства Григорий Подгорный переехал из Причудья. В Йыхви он работал приказчиком в местном магазине тоже русского торговца и выходца из Причудья Домашкина - человека, по словам Евдокии, не очень образованного, но очень богатого, имевшего свое дело и в Таллинне.
Именно на крылечке этого магазина уже при советской власти Подгорный услышал от одного местного жителя: «Сегодня ночью за вами придут». Одиннадцатилетняя Дуся об этом узнала позже, а в тот день она просто удивилась - почему это родители срочно отрядили ее в магазин покупать одежду (тогдашний главный «универмаг» Йыхви находился на месте нынешней парковки в начале улицы Вески)… На следующее утро тот же знакомый сказал Подгорному: «Не увезли вас, значит… Ничего, в следующий раз точно заберут».
Но на дворе было уже 14 июня 1941 года, и до войны оставалась всего неделя. Депортация семейство Подгорных обошла. Однако запасенная в тот день одежда еще пригодилась.
40-е. Пожары войны
Харальд Раю вспоминает, что приход в Йыхви немцев напоминал ему… демонстрацию. Советских войск в городе уже не было. Боев здесь тоже не велось. И вот со стороны Раквере появилась колонна… велосипедистов. Впереди двигался сын местного лесозаводчика, в 1939 году уехавший в Германию, за ним - несколько десятков немцев. И уже потом - машины. Причем, когда оккупанты заняли Йыхви, почему-то опять возобновились немецкие минометные обстрелы города - видно, минометчики не знали, что тут уже свои. Говорили, что кто-то из немцев под собственным огнем даже погиб.
Немцы пробыли в Йыхви три года. Причем, как уверяют старожилы, в самом городе их присутствие в целом заметно не было - они находились в основном в районе йыхвиской мызы, то есть там, где сейчас парк. В Йыхви можно было встретить и советских военнопленных, чей режим, по словам собеседников, был достаточно свободным: со временем немцы даже распределили их по хуторам - и для работы, и для прокорма.
- В целом, в немецкое время было спокойнее, чем в советское. Во всяком случае, немцы не были агрессивными, и высылка никому не грозила, - уверена Подгорная.
- И в школе у нас никакой политики не было, - добавляют Раю и Лаанеметс. - Разве что было что-то у старшеклассников, но нам об этом неизвестно. Но в «гитлерюгенд» нас точно не загоняли.
Впрочем, 1941-44 годы были, конечно, далеки от идиллии. Например, вскоре после прихода немцев были арестованы и расстреляны силами «омакайтсе» полтора десятка местных советских активистов-эстонцев. Вспомнивший об этом Харальд Раю добавляет, что захоронили расстрелянных в тойласком лесу, а когда уже после изгнания немцев тела откопали, то большинство перезахоронили возле братской могилы на йыхвиском кладбище.
- Но их имен на этой братской могиле нет, - подчеркивает он.
Вспоминаются и грустные процессии, которые шли по улице Кооли и сомпаской дороге: прибывшие на железнодорожную станцию Йыхви евреи под конвоем шли до поселка Эреда, где был один из пунктов «решения еврейского вопроса»…
- Мы не видели самих казней, но, проезжая мимо Эреда, видели эти страшные сооружения - сложенные друг на друга бревна. Взрослые говорили, что там евреев сжигали, - рассказывает Подгорная.
Йыхви в прямом смысле пострадал и от огня войны. Летом 43-го года вся восточная часть города выгорела во время большого пожара, начавшегося возле лютеранской церкви. Одни городские слухи приписывали поджог русским пленным, другие - самим немцам, которые якобы проворовались на располагавшемся там складе. А с 44-го года над городом стали все чаще появляться советские самолеты (у Харальда Раю до сих пор перед глазами стоит картина падения двух таких самолетов в районе нынешнего ремонтно-механического завода). Во время советской бомбардировки Йыхви семейство Подгорных осталось без своего дома, находившегося в районе, где сейчас почтамт, и на три десятилетия перебралось в деревянный домик Куремяэского монастыря, стоявший на Нарвском шоссе. Туда и перевезли с собой в числе сохранившихся пожитков одежду, которая была куплена накануне несостоявшейся депортации.
Осенью 44-го в городе вновь загремели взрывы. Отступавшие немецкие оккупанты, которые к тому времени и так уже реквизировали большинство коров в районе, уничтожили железнодорожную станцию (она, кстати, находилась чуть ближе к Тартускому шоссе, чем теперешний вокзал), пивзавод (на нынешней улице Парги), ряд других объектов Йыхви, а главное - красавицу-мызу. Если советские войска в 41-м выкорчевали с железнодорожного полотна шпалы, то гитлеровцы, уходя, повредили все замки на рельсах.
50-е. Рядом с Алексием
Послевоенный Йыхви начали отстраивать, прежде всего, там, где сохранились фундаменты или стены старых домов. Так выросли, например, около центральной площади здание бывшей музыкальной школы и большой угловой дом по Тартускому шоссе, 2. Потом стало меняться Нарвское шоссе - бывшая сплошь деревянная улица. Но вплоть до начала 70-х стоял на ней маленький деревянный дом, где в 50-х годах в одной половине жили Подгорные, которым власть все никак не давала благоустроенную квартиру, а в другой половине - настоятель йыхвиской Богоявленской церкви Алексей Ридигер, в далеком будущем - патриарх.
- До сих пор корю себя за то, что в те годы все наше общение с отцом Алексеем сводилось к «здравствуйте». Нет бы нам пригласить его к себе, поговорить. Папа у меня, несмотря на скромное образование, был человеком начитанным и хорошим собеседником. А отец Алексей, чувствовалось, был одинок, - сетует Евдокия Подгорная.
Будущий патриарх, по ее воспоминаниям, очень любил ходить в лес, располагавшийся по другую сторону железной дороги, - там сейчас гаражи и садоводства. И был человеком глубоко целомудренным.
- Ходили потом всякие сплетни про якобы имевшихся у него любовниц… Ерунда все это! Я как человек, живший с ним в одном доме, причем домике очень тесном, утверждаю: не было у отца Алексея женщин! - заявляет Евдокия. И смеется: - Может быть, единственной женщиной, которую он по-соседски мог увидеть в коридоре одетой запросто, была я.
Улыбку вызывает у нее и весьма странное сочетание: по соседству жили священник и работник райкома комсомола. Комсомольским работником некоторое время была она, Евдокия Подгорная. Но работником, похоже, не очень идейным. Что, впрочем, не было исключением среди номенклатурных кадров советских лет.
- Через стенку, отделявшую меня от инструкторов нашего райкома, я слышала, какими словами они «крыли» партию, которой клялись в преданности на официальных собраниях. Но в КГБ, находившийся тогда на улице Раквере, не спешила. Потому что сама была такого же мнения. И когда в 26 лет мне сказали: или продолжаешь работу в райкоме, но вступаешь в партию, или уходишь, - я предпочла уйти.
…Сегодня от бывшего монастырского домика ничего не осталось. Лишь растет береза, которая росла и под окнами будущего Алексия Второго. Подгорная даже специально попросила нынешних хозяев участка дерево не рубить. Мало осталось в Йыхви и других зданий-свидетелей довоенной и военной поры. В памяти старожилов тот город, конечно, до сих пор жив. Ведь это город их молодости. Но для каждого следующего поколения он все более и более становится легендой, очертания которой теряются в современной архитектуре и сегодняшних заботах.
Алексей СТАРКОВ
На современных и архивных фото - прошлое и настоящее знакомых мест
Инфопресс №35